Я подарю тебе новую жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Кира Муромцева cтр.№ 21

Яна закрывает лицо руками и отворачивается, а я не могу спокойно смотреть, как она терзает себя. Режет на куски по живому мнимой виной. Именно поэтому поворачиваю её к себе и, отняв её ладони от лица, твердо говорю:

—Ты ни в чем не виновата. Такое могло случиться абсолютно с каждым. Слышишь?!

—С каждым,— едва уловимо повторяет она за мной, но на дне глаз плещется то самое недоверие и протест. Она не верит мне. Никогда не верила. Ни тогда, ни сейчас.

10.2. Яна

«Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя

Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала

Мне бы звезды, чтоб осветить твой путь

Мне б увидеть сон твой когда-нибудь»

Женя Любич — Колыбельная тишины

Яна

Он заприметил его сразу. С широко открытыми глазами взирал на велосипед в витрине магазина спортинвентаря, едва ли не разинув рот и не прилипнув всем телом к стеклу. И сколько бы не пытался потом качать косматой головой, но блеск желания в его глазах я бы никогда ни с чем не спутала. А на обратном пути, когда мы с полностью обновленным гардеробом возвращались тем же путем на парковку торгового центра, я зашла и, вопреки насупившейся мордашке Тимофея и глубокому недоверию в детских глазах, купила этого железного «монстрика».

А потом исподтишка трогала кончиками пальцев свои губы и не верила, что не перестаю улыбаться, наблюдая с какой радостью Тима взирает на приобретение, пусть и у кассы утверждал, что и кататься то не умеет.

—А когда мы поедем в парк?— интересуется Тимофей на подъезде к дому.

Ему не терпится опробовать покупку и то и дело ребенок ерзает на сидении, в плохо скрываемых попытках унять бурлящую энергию внутри себя.

—Завтра,— прикусываю губу, чтобы снова не улыбнуться, разглядывая дитя в зеркало заднего вида.— Сегодня уже слишком поздно. Поужинаем, покупаемся и спать.

—Опять купаться?— кривит мордашку Тима.— Мы же вчера купались.

—Гигиена — залог здоровья,— философски замечаю я и, припарковав машину у дома, оборачиваюсь к ребенку.

—Я и так здоров,— бубнит себе под нос, отстегивая ремень безопасности, после чего выпрыгивает из машины.

Кто сказал, что материнство — это легко? К тому же, Тима привык жить самостоятельно, по законам улицы и папаши- алкоголика. Надо искать компромисс, учиться находить точки соприкосновения, если я хочу, чтобы этот ребенок принял меня. А то, что я не отступлюсь от него, пусть Сергей миллион раз прав в возможных неприятных для меня последствиях, я и не сомневалась.

Ужинаем мы пельменями со сметаной, сидя прямо на полу с тарелками в руках. По телевизору домовёнок Кузя ищет сундук со сказками, а мы за обе щеки уплетаем далеко не полезный для фигуры ужин. Тима местами тихонько хихикает над выходками главного героя, а я не устаю исподтишка любоваться детским личиком, большими широко открытыми глазами и даже шрамом на лбу.

Сердце болезненно сжимается в груди… Как же он похож на Сашу. Наклон головы, разлет бровей, впалые щеки и шрам. Зеркальный шрам, который так и не даёт мне покоя.

—Чего?— интересуется Тима с набитым ртом, замечая внимание к своей персоне.

Я качаю головой и пытаюсь улыбнуться, но дрожащие на ресницах слезы, никак не вписываются в общую картину. Меня бросает из крайности в крайность. Я то улыбаюсь, подобно городской сумасшедшей, то готова в одну секунду снова разрыдаться. И эти эмоциональные качали настолько необычное явление, что впору вызывать бригаду психиатрической помощи.

—Откуда он?— интересуюсь я, протянув руку и кончиком пальца пройдясь по шершавому рубцу.

Тима фыркает, дернув недовольно головой и мне приходится убрать руку, чтобы не нагнетать ситуацию еще больше.

—Упал,— пожимает плечами Тимка, вновь обращая свой взор к экрану.

Я киваю, принимая такой ответ, хотя сама уже мысленно нахожусь в далеком прошлом. Когда мой сын посадил точно такой же шрам, упав с ходунков и лбом врезавшись прямиком в дверь на кухне.

Сколько слез было тогда выплакано и им и мной. И сколько успокоительного потратил Сергей, отпаивая меня, когда врачи скорой помощи обрабатывали рану нашему сыну. И с какой силой сжимал до боли мои плечи, и как потом старательно дул Сашеньке на ранку. Тогда только Царёв мог успокоить мою слишком впечатлительную натуру. И только Царёв знал, какой боли стоил мне этот маленький рубец, про который Сашка спустя полтора часа, кажется, уже позабыл.

В попытках отрешиться, спешно забираю опустевшую грязную тарелку у Тимофея и, сгрузив посуду в кухонную мойку, направляюсь набирать горячую ванну для ребятёнка.

Мне нравятся эти мелкие бытовые заботы. Набирать ему ванну с ароматной пеной, греть чистое полотенце, укутывать разморенного ребятенка, как в кокон. Быть хоть на маленький шаг ближе к нему. Прижимать его к себе и тайком, словно какой-то преступник, вдыхать запах волос на макушке. А потом, сожалея, разжимать руки и отпускать. Потому что Тимофей неприемлем таких нежностей. Мой маленький взрослый мальчик.

Мне страшно с какой скоростью я прикипаю к нему. Страшно, что я снова познаю боль потери, страшно оглядываться назад, вспоминая, как жила в том ледяном плену, в который загнала сама себя. И этот липкий страх, пробегая по позвоночнику, опоясывает меня, стоит только уложить Тимофея спать и оказаться в темной квартире наедине с собой. И я не сплю всю ночь, уткнувшись совершенно пустым взглядом в окно. Не сплю и как сбредившая терзаю себя горькими воспоминаниями, которые не позволяла себе раньше изымать из недр память.

Могло ли быть всё иначе?! Не будь мы с Сергеями такими трусами. Не прячь каждый голову в своей норе, сотканной из боли, а продолжая идти вместе, крепко держать друг за друга. Были бы мы сейчас счастливы? Смогли ли создать новый мир на руинах старого?

Эти вопросы, этот бесконечный рой не дает мне покоя. Я хочу знать. Я, черт возьми, просто хочу понять, в какой момент своей жизни шагнула не туда. Где черта этой пропасти, где та любовь, которая грела меня с первой нашей с ним встречи. И почему только сейчас этот тлеющий уголек начинает разгораться с новой силой. Сейчас, а не четыре года назад, когда я умирала и казалось уже ничто меня не сможет спасти.

Утром ничего не предвещает беды. Вопреки бессонной ночи, после сытного завтрака, я, как и обещала, отвожу Тимофея в парк. В багажнике томится от нетерпения велосипед, а сам Тимка едва ли не вприпрыжку несется к моему авто. И уже в парке, подкрепившись порцией мороженного, разглядывает свое новое приобретение с таким благоговением, что мне вновь приходится прятать предательскую улыбку на губах, боясь задеть его чувства. Хотя увлекшегося ребенка казалось на тот момент не может отвлечь абсолютно ничего.

Высунув кончик языка, Тима с усердием пыхтит, пытаясь крутить педали, а я придерживаю велосипед сзади, страшась отпустить. И ведь понимаю, что разбитых коленей не избежать. Я не смогу держать его вечно. Однажды он захочет быть самостоятельным и это касается не только поездки на велосипеде.