Ночная Жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Джек Эллис cтр.№ 71

Бобби оглянулся вокруг, тихонько засмеялся, но потом замолчал и посмотрел на нее.

– Во всяком случае, думаю, мне это не повредит.

Вероника кивнула:

– Не повредит.

Джек был прав, в том смысле, что, когда противостоишь абсолютному злу, начинаешь больше думать об абсолютном добре. Именно это происходило сейчас с Бобби Боковски. Он встал на колени, и ее сердце забилось сильнее. Он был похож на маленького мальчика, и она с трудом удержалась от желания обнять его, крепко прижать к себе и поделиться с ним той силой и мужеством, которые он вселил в нее вчера ночью.

Ронни вытащила свой водяной пистолет и налила немного святой воды себе на ладонь. Бобби наклонил голову, и она прижала ладонь к его макушке.

– Крещу тебя, Бобби Боковски, именем Отца, и Сына, и Духа Святого. Да прибудет с тобой Христос, и да сопровождает тебя Его любовь и милосердие в каждый день твоей жизни.

Бобби смотрел на нее снизу вверх, улыбаясь.

– И я тоже буду помогать тебе по мере возможности, – добавила она.

– Это главное.

Он поднялся с колен и отряхнул брюки. Ронни взяла его за руку и перетянула за линию святой воды. Бобби сделал глубокий вдох и с шумом выпустил воздух.

– Тебе это, наверное, покажется бредом, – сказал он, когда они переходили улицу, – но мне действительно стало гораздо лучше. Как будто меня обработали специальным составом против зла. Неплохое название для стихотворения «Обработка против зла», Бобби Боковски.

– Заткнись, Бобби.

– Да, конечно.

В конце переулка он остановился и снова прочертил линию от стены до стены из пистолета со святой водой. Затем достал мешочек с молотым чесноком и намазал чесноком стены на углу. Остатки бросил на землю. Ронни быстро пошла прочь, еле сдерживая тошноту. Если ей стало так плохо oт этого запаха, можно себе представить, что будет с вампиром. Она надеялась, что он просто выблюет все свои внутренности. Бобби догнал ее, вытирая руки о штаны. От него сильно воняло чесноком. Он взял ее за рукy. Его рука была скользкой от чесночного сока. Они снова вошли в темноту, и он опять принялся рвать Библию и разбрасывать страницы. Ветер подхватывал их, и они неслись по переулку, как белые мышки. Проходя мимо мусорного контейнера, Ронни услышала какую-то подозрительную возню и остановилась. Рядом с контейнером, обняв друг друга, сидели двое. Женщина и ребенок. Маленький мальчик. Женщина со страхом посмотрела на Ронни снизу вверх. Мальчик слабо улыбнулся. Вид у них был болезненный, лица покрыты царапинами. В волосах у мальчика запеклась кровь. Ронни подумала: были ли они вчера ночью в ночлежке на Одиннадцатой улице? Весьма вероятно.

– Дай-ка мне один крестик, – сказала Ронни.

Бобби открыл сумку и протянул ей пластмассовый крестик. Он не набрал достаточно света, и в темноте выглядел молочно-бледным пятном. Ронни присела на корточки и протянула крестик женщине. Та ничего не сказала.

– Сегодня ночью на улицах небезопасно, – сказала Ронни, – если вам есть куда пойти, лучше не оставайтесь здесь.

Женщина, все так же молча, покачала головой.

– Ну ладно, – продолжала Ронни. – Только держи крест под рукой, он поможет тебе, если что. Если увидишь что-нибудь странное или жуткое…

Женщина выбросила вперед руку с крестом, как будто хотела ударить кого-то, и улыбнулась.

– Правильно, именно так, – сказала Ронни.

Женщина снова кивнула. Бобби присел рядом, залез в мешочек с чесноком и вручил ей пригоршню растертых зубчиков.

– Натри этим одежду, – сказал он. – Свою и мальчика.

И снова никаких вопросов, только кивок головой, как будто она прекрасно энала, в чем дело и какая опасность их подстерегает. ронни встала и смахнула с глаз слезы. Невозможно без боли смотреть, как мать и маленький ребенок сидят на улице холодной сентябрьской ночью. Бобби поймал ее руку и нежно пожал.

– Мы сделали все, что могли.

Ронни промолчала. Внезапно она почувствовала себя чужой в этом переулке. Здесь был иной мир, к которому они оба не принадлежали.

– Почему они никуда не идут? – спросила она. – Даже там, на улице, было бы безопаснее, чем здесь.

– Потому что там их будет донимать полиция. Им некуда пойти, кроме ночлежки, а ночлежки все забиты до отказа. Здесь они хотя бы могут немного поспать.

– Или умереть.

На этот раз промолчал Бобби. У выхода из переулка он снова прочертил святой водой линию и втер в стену чеснок. Держась за руки, они перешли улицу и едва зашли в следующий переулок, как впереди из темноты возникла фигура. Ронни замерла, крепко сжав руку Бобби. Фигура стояла примерно метрах в двадцати от них, там, где переулок пересекался с другим, выходящим на авеню Маркет. Потом, словно почувствовав их взгляды, фигура скользнула в темноту и пропала.

– Это он, – сказала Ронни.

– Ты уверена?

– Я почувствовала кое-что. Это как… как будто кожа на голове зашевелилась.

– У меня тоже.

Бобби взял в правую руку кол, сделанный из хоккейной клюшки, и вытащил из-за пазухи деревянный крест. Взяв Ронни за руку, он потянул ее к перекрестку. Из темноты послышался стон. Они подошли ближе, и Ронни увидела лежащего человека. Он был без сознания. Лицо у него было обезображено, изо рта текла кровь.

– Мы ему помешали, – сказала она.

– Не думаю, что он нас даже заметил, – сказал Бобби – Оставь его, все равно мы ему не поможем.

– Крест, – сказала Ронни.

Бобби подал ей крест, и она, наклонившись, вложила его в руку лежащего человека. Тот застонал, и пальцы его сомкнулись вокруг бледно светящегося крестика.

Бобби повел Ронни по переулку в сторону Маркет. По улице, рыча, проносились машины. Горели ослепительно яркие огни. Но за улицей, в аллее, колыхалась во тьме какая-то рябь.

– По-моему, здесь тупик, – сказал Бобби. – Кажется, он попался. И, по-моему, ему невдомек, что мы совсем рядом.

– Вызови остальных.

– Они не успеют. Он смоется. Давай ущучим его сами.

«Да, это он», – подумала Ронни и с удивлением обнаружила, что страха нет. Только щекочущее чувство азарта.

– Давай, – сказала она.

Карниша не покидало чувство, что сегодняшняя вылазка будет для него последней. Что-то изменилось в городе, и он знал, что о его существовании стало известно. Он буквально физически ощущал это в ночном воздухе, в темноте переулков, на улицах. Про него знали, и знали многие. Страх висел в воздухе, как выхлоп тысячи грузовиков. Ошибиться было невозможно. Он просчитался, он крупно просчитался. Карниш шагал по переулкам, кутаясь в свою тьму, собирая вокруг себя тени, прячась. Он не хотел, чтобы его увидели. Чувствовал не только страх, еще он чувствовал Саймона. Саймона и других охотников. Они не вняли его предупреждению. Он знал это уже с того момента, когда Эдвард свернул со скоростного шоссе на Вашингтон-авеню. Саймон снова патрулировал улицы. Саймон и его подручные. И они не боялись, как всего пару дней назад. Он чувствовал их решительность, их ненависть к нему. Как мог он так недооценить Саймона? Неужели он и вправду стал таким самонадеянным дураком? Он воображал, что Саймон напуган и безобиден. Он не стал его догонять в ту, первую ночь, уверенный, что Саймон не представляет опасности. И вот не прошло и недели, как этот Саймон со своими друзьями стал для него самой большой опасностью. Карниш остановился в. темноте и осмотрелся. Он был в каком-то переулке, но сам не знал, в каком именно. Да это, собственно, не имело значения. Во время охоты его занимало только местонахождение жертвы. Только после насыщения он пытался понять, где находится и как отсюда дойти до машины. Впереди была ярко освещенная улица. В переулке, на другой стороне, он заметил какое-то движение. Там кто-то был. Но кто? Карниш опасался проникать в чужое-сознание. Всего неделю назад он не стал бы бояться. Неделю назад ночь и все, что было в ночи, принадлежало ему, но теперь он опасался выдать свое присутствие. Проникать в сознание того, кто знает о твоем существовании и, может быть, ищет тебя, было все равно что подойти и постучать по плечу – мол, вот он, я. Он не имел права так рисковать. Карниш повернулся и, злясь на самого себя, скрылся в темноте. Подойдя к стене здания, в тени которого он прятался, он быстро полез вверх по пожарной лестнице. Он отлично умел лазать, но редко пользовался этим умением, предпочитая ходить по земле, рядом е жертвами. За считанные секунды он забрался на крышу и быстро пошел на другую сторону. Вокруг, сияя огнями, расстилался город. Магическое королевство страха. Подойдя к краю крыши, он прыгнул через улицу, расправив свою тьму, словно крылья, и приземлился на крыше дома напротив. Без лишних раздумий он продолжил свой путь и услышал, как позади загудели автомобили. Это люди почувствовали его присутствие и инстинктивно отреагировали, хотя не могли его видеть и сами не знали, почему так поступают. Он подошел к противоположному краю крыши, спустился в темноту переулка и сразу же отступил в тень здания, втянув в себя свою тьму. Потом задержал дыхание и прислушался. Вокруг шелестели обрывки бумаги, подгоняемые ветром. Он слышал писк крыс, шуршание их маленьких лапок и что-то еще. Сердцебиение. В переулке был кто-то еще. Дыхание. Карниш почуял страх и отчаяние. У соседнего здания он увидел свернувшегося калачиком человека, человека, который недавно проснулся, разбуженный чем-то, ему непонятным. Карниш чувствовал его тревогу. Он выпустил свою тьму. Бояться нечего. Это добыча. Наконец-то он утолит голод. Карниш вышел из темноты и позволил жертве увидеть его. Человек остолбенело уставился на него и выпрямился, вжавшись спиной в холодный металл двери в стене здания. Карниш кинулся к нему, окружая его своей тьмой. В сознании человека поднялась новая волна ужаса. Карниш обхватил жертву, развернул к себе и уставился в глаза человеку, упиваясь ее страхом.