Постапокалипсис, в котором я живу - читать онлайн книгу. Автор: Алла Грин cтр.№ 56

От горячей чашки исходило тепло. Еве не хотелось выпивать содержимое, чтобы можно было вдоволь погреть руки. Она чувствовала непрекращающуюся дрожь. К тому же, после того, как промокла насквозь, она заметила нехорошее першение в горле.

–Откуда он у Конрада в такой глуши?– спросила Ева тихо, вдыхая аромат кофе.

–Раньше я часто бывал у него, когда возвращался из Каприса или Аркада.

Кругом было тихо. Они оба прислушивались и странно, но не было слышно даже отдаленного преввирского воя. Это обнадеживало. После всего, через что им пришлось пройти за последние несколько дней.

–Ты никогда не был в этой сторожке?

Он сделал глоток из дымящейся чашки и отрицательно покачал головой.

–Не было нужды отправляться в объезд.

Мысли в голове Евы о студеной сторожке и одинокой кровати внутри – все так же терзали ее. Было ли это большей проблемой, чем та, что они с Марком Касселем в приглушенном свете фар сидят вдвоем, на краю мира? И вокруг нет ни единой души, никого и ничего, кроме снега. Тонн белого зловещего снега.

–В каких городах ты бывал, Марк?– спросила Ева, вдыхая аромат горького, согревающего напитка. Она хотела отвлечься от темноты и своих раздумий.

–Я много где бывал.

–И где лучше всего?

Он опустил пустую чашку на рыхлый снег и поджег сигарету.

–В Каприсе и лучше.

Ева помолчала, вспоминая.

–Купольный диктавит,– протянула она.– И что там хорошего?

–Все, Гордон.

Пришлось подождать, прежде, чем он продолжит.

–Там нет преввиров и есть купол, и уверенность в том, что Понтарекс не нападет на тебя.– Он выдохнул сигаретный дым и стряхнул пепел.– И там всегда лето. И море, если знаешь, что это.

Ева бы сейчас не отказалась от лета. Лета в Городе Гор. Например, прошлого лета. Когда она не видела лица Акселя Эккерсберга, ничего не знала об Эвелин Эйлер и Игорь Горский был жив.

–Ты хотел бы там жить?

–Было время, когда я планировал взять Реджи и уехать туда навсегда.

–Почему передумал?

Марк пожал плечами:

–В Ате как-то привычнее.

Ева задумалась о его словах. Ей казалось, что она его поняла.

Когда поужинали, Ева принялась топить в кастрюле снег: она разлила горячую воду по канистрам, найденным в шкафу, и положила их под одеяло, которое они привезли с собой, чтобы хоть немного согреть ледяную кровать. Однажды, когда она была еще маленькой, в одну очень холодную зиму ее так научил делать Игорь Горский. Будто знал, в какой дали ей предстоит оказаться. Марк ей не мешал. Он все еще возился на улице, поднял капот машины и что-то проверял.

Она легла раньше него, чувствуя липкую усталость. Горло начало першить все больше, и Ева знала, что лучшим лекарством сейчас будет сон. Как и от бессилия, после едва пережитого дня.

Ей не хотелось застать тот момент, когда Марк придет, чтобы лечь в кровать. И она надеялась, что эта ночь быстро закончится. Надеялась, что Марк не станет рассказывать о ней парням, чтобы задеть Артура или Рори, когда они все воссоединятся. Сомкнув глаза, она пыталась уснуть, но мгновенно провалиться в сон не получилось. Ева дремала, когда скрипнула дверь. Короткий испуг заставил ее дернуться, и она услышала голос Марка.

–Не бойся,– сказал он.

Заперев дверь и нависнув над кроватью, он добавил:– Я не буду к тебе приставать. Сегодня.

Эта фраза заставила Еву распахнуть глаза, но она увидела лишь мрак. Кассель уже потушил свечи.

***

Она проснулась посреди ночи. От своей собственной дрожи. У нее стучали зубы и сильная боль поразила горло. В помещении должно было потеплеть за вечер их пребывания здесь, за который она усиленно пыталась его нагреть. Но пришлось пошевелиться, чтобы подтянуть ближе шубу, которая лежала в ногах.

В собравшейся темноте комната словно плыла в ее сознании и Ева чувствовала, как неустойчиво стоит на полу кровать. В груди проявлялась неясная боль при дыхании: она вызывала кашель. Боль иного рода: тяжелая и острая – сковала затылок и лоб.

То, что она заболела, казалось естественным, ведь так много часов было проведено на морозе, в холодном лесу в последние два дня, один из которых – в промокшем пальто. Ее тело неуемно и неестественно дрожало, и Ева задавалась вопросом, какой серьезный характер это может принять.

Зря она не сказала Марку еще вечером о том, что болит горло. Теперь она чувствовала себя достаточно беспомощной, даже чтобы его разбудить.

И она знала: если Марк сейчас проснется, он констатирует у нее жар. Возможно, очень сильный жар.

Но Марк уже не спал. Он проснулся от стука ее зубов, и когда она потянулась за шубой и громко хрипло закашляла, он спросил, как она себя чувствует. Но она не ответила ему, не распахнула глаз, и тогда Марк запалил свечи. Он увидел, что ее лицо мерцало прозрачной бледностью; только алые губы ярко горели в тусклом свете.

Протянув к ним руку, он почувствовал слишком сильное тепло. Всего на секунду унялась ее дрожь – тело Евы Гордон замерло, сделало глубокий вдох, потом выдохнуло и снова содрогнулось.

–Гордон,– позвал он.– Если холодно, можешь обнять меня.

Ответом был неразборчивый хрип – она не слышала его.

Отметив странную тенденцию Евы Гордон лишаться рядом с ним сознания, он поколебался мгновение, а затем решительно тронул одеяло и уверенным движением раскрыл ее.

Ева мгновенно очнулась.

–Пожалуйста… Не надо… – шепнула она.

Опустив ладони на ее талию, Марк, не обращая внимания на тихий взволнованный голос, начал снимать с нее свитер. Он чувствовал недовольство и протест в ее теле, протест в ее бессильных руках, отталкивающих его, но не остановился.

Расстегивая пуговицы ее рубашки он смотрел в распахнувшиеся от испуга изумрудные глаза. Глаза похожие на трясину, которая неуемно затягивала. Чуть приподняв голову Евы, он вытащил из-под ее спины рубашку, и, в один момент, когда их лица оказались слишком близко друг к другу, услышал слабое дыхание, похожее на стон.

–Только попробуй тронь меня…

Он усмехнулся.

–Ты, конечно, очень привлекательная, Гордон. Даже сейчас. Но я все-таки врач.

Марк осторожно уложил ее на подушку. Ева Гордон находилась в полусознании, она осталась в одном бюстгальтере – и он, умышленно опустил глаза на ее тело. Он увидел белый шрам на ее плече, оставленный рожденным в начале их пути. Проследив за тем, как поднялась и опустилась ее грудь, Марк протяжно выдохнул.

–Я знал, что рано или поздно подобное случится,– произнес он, потянувшись к ее бедрам, чтобы снять штаны,– хотя рассчитывал, что обстоятельства будут немного другими.