Дети августа - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Доронин cтр.№ 64

—Откуда ты это знаешь?— спросил Сашка подозрительно.

—Ушки на макушке,— усмехнулась девушка, надкусывая еще одну печеньку. Теперь не принято было бояться «испортить фигуру».

—Если ты настолько меня не любишь, так и скажи,— он надулся от обиды.— Можешь ведь отказаться. Мы же не дикари.

—Могу,— кивнула Кира.— И ничего мне за это не будет. За ворота в лес не выгонят. Но когда я думаю, что люди все такие, я готова согласиться. Может, ты лучшее из того, что судьба подсовывает. Ты хотя бы хороший. Как друг,— она сидела так, что подол ее платья задрался. Немного, чуть выше загорелых коленок, но этого было достаточно, чтоб направить его мысли в другое русло.

Хотелось стать ей самым близким другом и немедленно. И уже на этот первичный инстинкт наслаивался другой, более поздний — оберегать, заботиться, кормить и защищать.

—Дурочка моя,— парень посмотрел на нее с мягким укором.— Я за тобой, блин, на край света готов. А ты наслушалась твоих братцев, которым меньше пива надо в себя заливать. Чушь это все. Никто тебя на хрюшку не поменяет. И даже на буренку. Ты же золотая, ты же…

С улицы раздалось громыхание, заставившее их обоих вздрогнуть. Подбежав к другому окну, они увидели, что это грохочет по старому асфальту, переваливаясь через трамвайные рельсы, тяжелая запряженная двойкой лошадей телега, которая в этот момент подъезжала к воротам. Лошади были бурые, как волки, и каждая раза в полтора массивнее Чернушки. Да и телега была огромной — целый дом на колесах с брезентовой крышей. Когда-то этот фургон был автоприцепом. Но теперь вместо мотора у него была сила этих огромных животных, предков которых они когда-то получили от Заринска, тогда еще щедрого и помогавшего с обустройством.

И только один человек имел в селе такой фургон. Тот самый, к кому Сашка в этот день заезжал.

Цокот копыт сменился стуком в ворота, потом скрежетом открываемой калитки. Тот, кто приехал, совсем не боялся потревожить хозяев и их соседей. Хотя время было позднее, а ложились в деревне всегда рано, как и вставали. Отправляться собирались без спешки, завтрашним вечером, и все хотели перед дорогой поспать.

Тихонько приоткрыв окно, Младший услышал внизу у ворот голос отца:

—А, это ты Жека. Ну заходи. Чего, уже собрался?

—Да, Андрей,— голос Пустырника звучал еще резче, чем обычно.— Две мои другие повозки следом идут.

—Сами, что ли, своим ходом? С мотором и автопилотом?— тон отца, как всегда, был немного язвительным.

—Нет. Оболтусов своих напряг. Петьку и Ефимку. Все ж таки они мне сыновья, хоть и живем отдельно. У них кони тоже хорошие. Ты это… Труби общий сбор. Надо уходить. Прямо сейчас. Иди со мной, вождь краснокожих, взгляни сюда.

К счастью, повозка остановилась рядом с фонарем, у которого был собственный солнечный элемент, который за день в ясную погоду успевал зарядиться.

Младший уже чуть не свешивался из окна. Рядом он почувствовал теплое дыхание Киры. Она выглядывала из-за его плеча, словно прячась за ним, но тоже смотрела. Их пока еще не заметили.

В этот момент Пустырник с отцом вместе откинули брезентовый полог.

Из-за их спин Младший разглядел на дне фургона только черные когтистые лапы. С мокрой блестящей шерсти стекала кровь. Зато он увидел, как нелюдимый хуторянин что-то высыпал вождю на ладонь. Но не монеты. Металлические цилиндры, похожие на карандаши… или на пули.

—В него уже стреляли на днях. «Пятёрой»! Это я достал из туши. Надо рвать когти, и лучше затемно. А то поздно будет.

Какое-то время отец недоверчиво рассматривал то, что Пустырник положил ему на руку.

—Странно. Пять сорок пять — беспонтовый калибр для охоты на медведя,— произнес вождь наконец.

—Андрюха!— назвал его Пустырник совсем по-простому.— А я тебе об чем говорю? Ну почему надо все разжевывать? В эту зверюгу стреляли. День-два назад недалече отсюда. Из автомата, судя по тому, как пули легли! Ранили, но не добили. А это оружие на человека. Не на медведя. Тот, кто применил его — чужак. Он или погиб, или наоборот, укрылся от медведя где-нибудь, уже не скажешь. Ствол я не разыскал. Но он не пошел бы в одиночку в такой поход! Да еще с такой пушкой. Значит, он просто отошел или отбился от своих. А те раз прячутся, то пришли не на чай. Надо бросать все и уходить. Иначе можно вообще не дергаться!

—Я, блин, не позволю… никому угрожать нам в нашем доме!— голос отца задрожал от бешенства.— Даже если мы решили его сменить. Да и кто может нам угрожать? У нас вместе с киселевцами почти тысяча стволов, и это только считая взрослых. Мы их на ленты порежем, если сунутся.

Глаза у него налились кровью. Сашка знал за отцом такую особенность. Она была фамильной чертой всех Даниловых, начиная от бабушки Алисы. Конечно, у нее это проявлялось сильнее всего — она говорила, что себя не помнит, когда кто-то имеет несчастье ее разозлить. Бывало, и скалкой могла приласкать. Даже Женька, спокойная и тихая, пару раз теряла над собой контроль и посуду била.

Но отец все-таки сумел взять себя в руки.

—Черт с тобой. Собираемся… Ты думаешь, это разведчики из Заринска?

—Может, и нет. Но даже если залетные чужаки, тебе легче будет?— тут Пустырник перевел взгляд на второй этаж дома.

—Вот те раз! Шпионим?

Фонарь на фасаде светил ему прямо в глаза, поэтому Сашка и думал, что он их не разглядит.

Тут и отец заметил.

—Сашок, вы одеты? Вот и хорошо. Надо всех по улице оповестить, что отъезд не завтра вечером, а так скоро, как возможно. А я пойду радирую киселевцам. Ох и разозлится Каратист, чтоб ему… Он и так на меня зуб точит, говорит, на последней ярмарке ткань им продали гнилую. Бегите! В дороге докушаете. И всё остальное — тоже.

—О находке не болтайте,— бросил им вслед Пустырник.— Нечего раньше времени панику нагнетать.

Уже через четверть часа вся деревня знала об отправлении, и все начали лихорадочно паковать свои узлы и грузить на телеги то, что должны были сложить еще несколько дней назад. С горки, где стоял отцовский дом, Младший видел, как во дворах и в проулках вниз по улице замельтешили фонари. Кто-то бегал с мешками, а кто-то и с ружьями. Воздух наполнился разговорами на повышенных тонах и окриками, конским ржанием и скрипом открываемых калиток и ворот.

Часа через четыре колонна была худо-бедно составлена. Возле депо к ней присоединились общинные возы — большегрузные телеги с тентами, куда нагрузили по две-три тонны. Тащили их сильные лошади. Самые тяжелые прицепили к тракторам. Где-то все-таки умудрились раздобыть для них солярку, хотя, как знал Сашка, ее было в обрез. Вывели из гаража «бурубухайку», но та умудрилась заглохнуть посреди дороги, и еще десять минут убили на то, чтоб привести ее чихающий и дымящий движок в чувство. Вся семья Даниловых заняла места в ней. Кира в последний момент решила ехать со своей семьей, о чем Сашка сильно жалел, не понимая ее поступка. Еще он видел, что несколько тракторов пришлось бросить — горючего столько не было.