Циклон с востока - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 14

И тут в лесу зазвучали автоматные очереди, несколько пуль пропели над головой. Потом послышались крики, скрип снега под ногами людей. Максим невольно сжал автомат, готовясь к ближнему бою, хотя опыт и сознание говорили, что это не диверсанты.

—Эй, кто здесь?— заорал чей-то хриплый простуженный голос.

—Сюда, сюда!— ответил ему молодой и звонкий голос.— Тут лейтенант наш убитый.

Совсем рядом захрустел снег, и теперь уже сержант поднял предупреждающе руку и стал подниматься. Выбежавшие из-за деревьев два бойца увидели погоны и петлицы войск НКВД и опустили оружие. Тогда стал подниматься и Шелестов, держа автомат только за ремень, чтобы не провоцировать бойцов на стрельбу. Его-то охрана тоннеля в лицо не знала.

—Ты, что ль, Комаров?— один из бойцов подошел к сержанту.— Как вас угораздило-то? Лейтенанта убило. А этот? С тобой?

—Это подполковник Шелестов,— кивнул сержант, забрасывая автомат за ремень за плечо.— Мы на дрезине ехали, когда их увидели. Ну, вот пошли и в перестрелку угодили. Лейтенант подал знак, чтобы вы там наверху услышали, а его и срезали первой же очередью.

—Эх, хороший был мужик,— сказал кто-то с сожалением.

—Кто тут старший?— сухо спросил Шелестов.— За мной!

Предаваться печали было некогда. Надо срочно осмотреть тела. Может, кто-то еще живой. Но, судя по интенсивности огня, который открыли бойцы из охраны тоннеля, живых ему не найти. Приказав не прикасаться к телам, Максим обошел всех четверых сам, с горечью осознав, что стрелять бойцы НКВД умеют отменно. Правда, вот специфика боев иная. Одно дело отражать атаку диверсантов на охраняемый объект, а другое — оперативное задержание вражеских агентов. Свою работу ребята выполнили на отлично. Их лейтенант даже собой пожертвовал, начав стрелять в воздух и привлекая внимание охраны.

Ранения. Два в грудь, одно в голову. Этому три пули в грудную область угодили. Наверняка одна из них попала в сердце. Этому точно в голову, сразу наповал. Этот был ранен в плечо, отстреливался. Автоматная очередь в спину, когда попытался бежать. Достав из полевой сумки лист бумаги, Шелестов описал положение тел, ранения, полученные диверсантами, стрелковое оружие, имевшееся у каждого. Затем начали разбирать волокуши и содержимое. И тут у Максима стали возникать сомнения.

Наличие железной печки-буржуйки на одной из волокуш оправданно. Шли зимой через тайгу… И внутри свежая сажа. Пользовались печкой прошлой ночью. И палатка брезентовая с обработанным фабричным отверстием в крыше под трубу. Да, эти ребята не одни сутки шли сюда. Но сразу возникает вопрос, зачем тащить на место диверсии весь свой походный скарб? На операцию берут обычно только самое необходимое именно для выполнения задания. Глупо как-то. Может быть, взяли по неопытности? Но неопытных бы не послали.

Второй момент, который удивил Шелестова,— это количество взрывчатки, которую притащили с собой диверсанты. Взрывчатки было мало для подрыва тоннеля. Таким количеством можно изуродовать десяток метров железнодорожного полотна, взорвать стрелку, пустить под откос поезд, устроить небольшой обвал, но никак не нанести серьезные повреждения тоннелю, так, чтобы надолго лишить возможности пользоваться им. При любом повреждении таким мизерным количеством взрывчатки ремонтные работы займут максимум пару дней.

Позже у Шелестова состоялся разговор с Крапивиным.

—Но что это значит?— в который уже раз задал вопрос Крапивин, запуская пальцы в волосы и задумчиво хмуря брови.— Что за нелепость?

—Объяснение может быть только одно,— наконец ответил Шелестов.— Долго думал, но никакого иного объяснения у меня нет. Это была не попытка диверсии, а попытка отвлечь нас. Они хотели, чтобы мы бросили оперативные и военные силы сюда, к тоннелю, а они в другом месте провернут или активизируют подготовку к другому серьезному акту.

—Бросили четверых агентов на убой?

—Нет, просто так получилось. Мы их рано засекли. Расчет был на другое. Они должны были все эти вещи подбросить, включая палатку и печку. Показать серьезность намерений, мы бы нашли и испугались. Но они не успели сделать закладку и дать нам возможность ее впоследствии обнаружить. Мы случайно напоролись на них прямо на подходе к тоннелю.

Сосновский смотрел на главу районного исполкома и пытался представить этого человека отдающим распоряжение убить очень замысловатым способом заместителя главного инженера ГРЭС. Хотя, впрочем, он мог отдать распоряжение просто убить, а исполнитель уж сам выбрал хитрый способ. А что, ведь, учитывая, что жена у него чернобровая красавица, за нее он мог бы любому глотку перегрызть.

Захар Пантелеевич Рубцов выступал на митинге, посвященном восстановлению моста. Партийная организация района объявила субботник, и за один день восстановили аварийный мост, и теперь нефть, топливо и уголь можно было везти напрямую, не делая крюк в двести пятьдесят километров. «Хорошо говорит,— размышлял Михаил.— А ведь из простых крестьян. И эрудированный он. Может, это и неудивительно. Человек столько лет на руководящей работе, окончил партийные курсы, много читает, общается с людьми разных социальных слоев. Так что вполне мог нахвататься и правильных грамотных слов, и мыслей».

Через час Сосновский снова пришел домой к бывшему следователю особого отдела НКВД, а ныне пенсионеру Харитонову. Высокий старик в очках с толстыми стеклами встретил оперативника вежливо, но с достоинством, проводил в комнату, шаркая стоптанными тапками по полу. На большом круглом столе громоздились груды исписанной бумаги, здесь же красовалась печатная машинка «ремингтон». Усадив гостя на стул возле стола, хозяин уселся на диван и положил ногу на ногу. «Крепкий старик,— мысленно усмехнулся Сосновский,— характер еще тот!»

—Так о чем вы хотели поговорить?— деловито спросил бывший следователь.— Товарищ…

—Товарищ майор,— подсказал Сосновский.— Вы человек из нашей системы, надеюсь, мне не нужно напоминать вам, что мой визит к вам и тема разговора составляют служебную тайну.

—А, перестаньте,— поморщился и махнул рукой старик.— Законы нашего ведомства впитались в меня, как деготь в корабельный канат. Присяга она навечно, а не на время службы. Так чем могу помочь, товарищ майор?

—Вы, товарищ Харитонов, в свое время занимались делом Рубцова. Проводили проверку, когда его назначали председателем райисполкома. Мне бы хотелось узнать побольше о его прошлом, понять этого человека. Сразу скажу, предвидя ваши вопросы, Захар Пантелеевич не под подозрение попал, никто его врагом народа не считает. Дело в другом, это дела оперативные, и нам бы хотелось узнать о нем побольше, о том, какой он человек.

Последние фразы Сосновский ввернул с определенным расчетом. Он прекрасно понимал, что следователь, который занимался проверкой кандидата на пост в структуре советской власти, поняв, что он что-то проворонил и не разглядел врага, разумеется, сейчас сразу замкнется и из него слова не вытянешь. Виноватым себя никто признавать не любит. Признавать свои профессиональные просчеты и ошибки тоже мало кто хочет. А вот намекнуть человеку, что он хоть и отошел от дел, но все равно может помочь родной конторе, все равно он ценный человек для товарищей, все равно к нему обращаются как к специалисту, это дорогого стоит. Такое отношение всем льстит, оно как бальзам на душу.