Знаки - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Тэя cтр.№ 24

Затем часто поморгала; глаза резало и жгло, словно вчера в них песка насыпали. Наверняка, после того, как она проплакала оставшуюся часть ночи. Она сама не понимала, жалеет ли, что не окликнула Роберта. Не предложила остаться и заполнить собой образовавшуюся пустоту в её душе и теле. То ли, наоборот, лишь укрепилась в том, что приняла единственно верное решение. Каково бы ей было проснуться в одной постели с мужчиной, которого она больше не знала, чьих действий не понимала?

Она видела его боль, разделила её с ним, избавила его от неё своим признанием. Никакой лжи. Ложь губительна и ведёт к катастрофическим последствиям. Ложь накладывается на ложь, а дальше этот снежный ком летит с горы, сметая всё на своём пути, коверкая жизни, разрушая души.

Слишком много вопросов роилось в Сашиной голове, но одно она поняла точно – они не чужие друг другу. Пусть между ними пролегло три года молчания и непонимания, пусть слишком много было сделано, а сказано – так мало. Только за показным обоюдным равнодушием скрывались совершенно иные чувства.

Впрочем, ещё оставалась вероятность, что её поступок попросту задел Акимова, как мужчину, как собственника, коим он, несомненно, являлся. Он был гордым, самоуверенным и очень не любил, когда кто-то вмешивался в его дела или посягал на его собственность.

Но она не его собственность. Скорее всего, была задета только гордость.

Она ведь жена Роберта. Они женаты до сих пор, он так и не развёлся с ней. По каким-то одному ему известным причинам так и не довёл дело до конца, не подписал необходимые документы, даже тогда, когда Саша сама была готова отпустить его на все четыре стороны.

Она боялась думать о них, об этих причинах. Слишком больно было вновь погружаться в самообман, хоть он и приветливо приглашал её поддаться, забыть обо всём и просто жить дальше. Но Роберт…

Александра провела кончиками пальцев по лицу, представляя, как его губы скользили по нему в бесчисленном количестве поцелуев. Ей не приснилось, и это всё было на самом деле: его нежность и тихая сдерживаемая страсть, чувственность, сотканная из такого числа эмоций, половине которых она просто не могла найти определений.

Роберт не набрасывался на неё, требуя большего, не доказывал своё превосходство резкими движениями языка, имитирующими нечто больше, чем простой поцелуй. Он был чрезвычайно нежен, словно бы они перенеслись обратно во времени к моменту их самого первого поцелуя, познавая друг друга через прикосновения, запахи и вкусы.

Но если так, то тогда, где он был три года? Почему не пришёл к ней раньше?

Размышляя над этими вопросами, Алекс поняла, что, вероятнее всего, даже если бы он и пришёл к ней с извинениями, она не приняла бы ни его слов, ни его самого. И не стоило забывать, что он так же хорошо знал и чувствовал её, как и она его. И как показал прошлый вечер – ничего не изменилось. Они так и не смогли стать друг другу окончательно чужими.

Она почувствовала глупое желание поговорить с действительно родным ей человеком, с отцом, например. Это как возвращение в детство, когда ты ободрал коленку на асфальте и это событие принимает масштабы вселенской катастрофы, а простое ощущение веса отцовской ладони на твоей макушке возвращает Землю на свою орбиту.

Почему мы вспоминаем о родных в минуты грусти и отчаяния? Мы чаще звоним, чтобы поплакаться, чем поделиться радостью. Мы можем не рассказывать о своих проблемах, а просто поговорить на отвлечённую тему, постепенно чувствуя, как передаётся спокойствие от звука родного голоса на другом конце провода или от бережного касания руки, опустившейся на плечо.

Ей надо поговорить с родными. Просто поговорить, просто услышать их спокойные уверенные голоса. Тем более она уже давно не звонила им.

А между ней и отцом всегда была особая связь.

В день, когда ушла от Роберта, Саша быстро покидала всё самое необходимое в сумку и уже через несколько часов перелёта до Краснодара стояла на пороге родительского дома. Упав в объятья отца, она молча уткнулась ему в плечо. Они так и простояли несколько минут на крыльце с распахнутой дверью, из которой доносились приглушённые звуки работающего в гостиной телевизора. Папа не спросил, что случилось, не требовал рассказать ему всё, не выпытывал, он просто знал или чувствовал, что его дочери вывернули всю душу, оставив её совсем без эмоций.

Тогда они много говорили, ни о чём, просто о жизни. Отец рассказывал про общих знакомых: про новых соседей, кажется страдающих манией преследования, чей дом находился дальше по улице, про неудавшийся поджог имущества, в попытке получить деньги по страховке, про несчастного пропавшего ретривера, с чьим нервным хозяином намучился весь квартал.

Про маму, которая в очередной раз укатила на выставку в Москву. Он даже пытался смешить её, что с его напрочь отсутствующим чувством юмора выходило ещё забавнее.

А вот с матерью они были полными противоположностями, тогда как с отцом без слов понимали друг друга. Когда Саше было два года, её родители развелись. Мать уехала из Питера на поиски лучшей жизни, новых мужчин и счастья, которое, как ей казалось, она заслуживает. Открыв в Москве частную галерею, она на некоторое время окунулась в абсолютно другую жизнь. Мир нового искусства распахнул перед ней двери частных домов, элитных сборищ, богемной пресыщенности. Но, как это обычно происходит, от всего устаёшь. И она, спустя несколько лет, устала. И вернулась к бывшему мужу, который, как ни странно, принял её.

Правда повторно они так и не расписались, просто жили вместе и, наверное, как подозревала Саша, в глубине души отец боялся, что настанет день, когда матери в очередной раз захочется свободы и она снова упорхнёт, но теперь уже из Краснодара, куда они переехали лет десять назад.

Только это была их жизнь, их отношения, странные, но по молчаливому согласию принятые обоими.

Алекс посмотрела на часы. Ровно семь. Да, в России сейчас уже утро в разгаре, но она позвонит родителям позже. Ей не нужны советы, ей просто надо услышать голос человека, которому она не безразлична со сто процентной уверенностью.

Сколько она проспала? Пару часов от силы? В голове пульсировала притуплённая, но от этого не менее мучительная боль. Надо приводить себя в порядок.

Подавив абсурдное желание позвонить на ресепшн и попросить завтрак в номер, Алекс заставила себя выбраться из кокона одеял и направиться в ванную.

Она спустится вниз. Часом раньше, часом позже – не играет роли. Она не мышь, чтобы прятаться в своём номере, как в норе, оттягивая неизбежную встречу. Она привыкла встречать трудности с высоко поднятой головой, лицом к лицу, от кого бы они ни исходили. Даже от Акимова.

Он спешил к ней под дождём, обрушившимся внезапно на сонный северный город, превративший один из сотни неторопливых жарких дней, пропитанных бездельем и дремотой, в соцветие красок. Эти краски воплотились в гряду радуг, перекинутых через проспекты и каналы. Широкие, узкие, прерванные на середине или завершённые полноценной дугой, он насчитал их около восьми. Редкое явление. Чудесное.