Моя особенная девочка. Я тебя нашел - читать онлайн книгу. Автор: Агния Арро cтр.№ 37

—Максим,— потеплевшие губки прикасаются в моим. Анюта выдыхает мое имя прямо мне в рот. Это приводит в чувство, работает как легкое успокоительное как анестезия.— Макс, давай я тебя покормлю. А потом обработаю рану на голове. Томас вместе с завтраком принес антисептик и бинты.

—Какой заботливый!

—Не рычи,— она шмыгает носом и целует. Очень — очень нежно и так отчаянно, что у меня сводит живот. Стараюсь отвечать. Медленно поднимаю руку, касаюсь ее волос, нахожу личико, глажу пальцами. Она берет мою ладонь своей, раскрывает и прижимается щекой. Мне нравится чувствовать ее. Хотелось бы еще видеть.

Анна

Максу становится хуже. Лоб покрылся испариной. Парень весь горит и тихо стонет с закрытыми глазами. У меня тоже температура, но я могу держаться на ногах. Его же состояние пугает все больше. Он очень долго лежит на ледяном полу. Холод просачивается даже через матрас. Он везде. Его становится все больше. Стуча зубами, обнимаю себя обеими руками за плечи. Знобит. У меня по ощущениям чуть выше тридцати восьми и раз еще знобит, температура продолжает подниматься. Болит голова, и опять накатывает истерика от страха и безысходности. Я сейчас вообще одна. Максим хотя бы говорил со мной и было легче.

Снова смачиваю кусок своей форменной рубашки, укладываю Максу на лоб. Плавно поворачиваю его голову на бок, подношу к губам пластиковое горлышко бутылки, вливаю в рот немного воды. Он тяжело сглатывает и снова замирает. Слежу за тем, как он дышит. Осознавать жутко, что этого вдруг может больше не случиться и я не свожу взгляда с его едва заметно поднимающейся на вдохах груди.

Что заставляет меня держаться? Наверное, Макс. Без него я бы уже сошла с ума в ледяном помещении без единого окна. Время смазалось окончательно. Мы спим по очереди, едим безвкусную еду, чтобы были силы, и греемся друг об друга и Грома, который снова с нами.

Да я даже в самом кошмарном сне не могла себе представить, что окажусь в такой ситуации. Где-то там моя любимая теплая кроватка, горячий душ, одноклассники и наши с Максом первые поцелуи на крыше. Сейчас бы все отмотать назад или проснуться. Как бы я хотела проснуться в своей комнате, а лучше обнимая здорового Макса. Он бы улыбался и приставал, а потом сбежал бы от меня в душ, а я бы краснела и прятала лицо в подушку, понимая, по какой тонкой грани наших отношений мы с ним ходим. Еще не взрослые, но уже не дети… И я сейчас в полной мере осознаю и безмерно ценю то, как он заботился обо мне все это время, терпел капризы, уважал желания и очень аккуратно нарушал личные границы приручая, давая возможность привыкнуть ко всему, чего у меня раньше не было.

—Я так люблю тебя,— шепчу, устраиваясь у него на плече и стараясь прижаться как можно теснее, чтобы согреться самой и согреть его.— Я и сама не представляла, насколько сильно. Ты держись, пожалуйста, Авдеев. Я тебя очень прошу.

Шмыгнув носом, стараюсь проглотить вязкий ком в горле и поспать. Голова очень тяжелая. Радует, что меня перестало колотить. Температура больше не растет, и я совсем ненадолго проваливаюсь в сон, все время вздрагивая от стонов Макса и прислушиваясь к его дыханию.

Меняю тряпку на его лбу, даю воды и снова сплю урывками.

О времени суток узнаю от вошедшего амбала, одного из людей Томаса.

—Завтрак,— он небрежно швыряет мне поднос.

—Нужны лекарства,— хриплю севшим голосом.— Жаропонижающее, противовоспалительное и одеяло. Любое. Или куртки. Ему плохо. Совсем,— стараюсь не плакать. Мои слезы Максу не помогут.

—А больше ничего тебе не надо? Может еще коктейль принести и кровать двуспальную?

—Томаса позови!— рявкаю на него. Грудь дерет от простуды и злости.

—Нет его. И до вечера вряд ли появится. Гром, пошел гулять,— с пренебрежением зовет пса.

Черный как сама ночь доберман, недовольно рыкнув все же поднимается. Тут он не гадит, воспитанный. И еду нашу не берет. Даже воду не трогает, я предлагала.

—Нам нужны лекарства!— настаиваю на своем.— Он может не дожить до следующего дня, ты понимаешь?! Посмотри на него! Вы ему голову разбили! Сразу обработать не дали,— меня опять начинает колотить. В этот раз не от озноба, а от гнева, не вмещающегося в мое хрупкое, успевшее еще похудеть тельце.— Ты готов отвечать не только за наше похищение, но и за его смерть?! Лично готов?!

—Сейчас посмотрю, что есть,— уже спокойней отвечает мужик и сваливает, забрав с собой собаку.

А я пытаюсь разбудить Макса. Надо заставить его съесть хотя бы две ложки серой жижи, по недоразумению названной овсяной кашей. И дать еще воды. Он теряет ее больше, чем пьет. Даже я знаю, что это плохо.

Покормить Максима не получается. Его тут же тошнит и воду желудок принимает не сразу.

Мне раньше казалось, что я достаточно брезглива, привыкшая жить в иных условиях. Сейчас спокойно разрываю остатки своей рубашки на тряпки и убираю за Максом. Обтираю его чистой тряпкой, потратив еще немного воды из бутылки.

Амбал возвращается. Удивленно смотрит на меня в одном спортивном лифчике. Хорошо, что я надела его, а не кружево, как собиралась в тот день.

—Только попробуй!— скалюсь как маленький зверек, которому уже нечего терять.

Он усмехается, швыряет на пол старое шерстяное одеяло в синюю клетку. Я такие только в старых фильмах видела. Видимо Макс был прав. Это заброшенная больница или тюрьма. Разворачиваю одеяло. В нем обнаруживаю блистер парацетамола. Хоть что-то.

—У нас вода заканчивается.

—А ты мимо лей меньше,— он смотрит на лужу возле матраса. Объяснять ему ничего не стала. Пусть идет в задницу!

Воду он нам все же приносит, а заодно забирает тарелки. Грома нет. Его приведут ближе к вечеру. И время тянется. Без рубашки холодно. Я пью две таблетки парацетамола сама, еще две превращаю в порошок при помощи старой деревянной ножки от стула, размешиваю в воде и вливаю в Макса, надеясь, что его снова не вывернет. Он давится, но пьет. Укрываю нас одеялом и стараюсь спать. Так время идет быстрее.

Таблетки действуют. Мне становится легче. Максиму тоже. Его дыхание меняется. Он открывает свои красивые зеленые глаза, подернутые мутной пленкой. Не удержавшись, прижимаюсь к его губам и даже не целую, просто дышу им и хочу чувствовать его как можно ближе.

—Люблю,— хрипит, едва шевеля губами.

—Молчи,— прикладываю пальчик к его губам, заставляя молчать.

Не надо ему сейчас тратить силы на признания. Он и так держался, сколько мог, пока я паниковала и плакала. Сейчас тоже пытается. Меня переполняет чувствами к нему. Это такой мощный ресурс, который не дает нам рухнуть в чертову бездну.

Все повторяется. Таблетки быстро перестают действовать. Макс возвращается в пугающее меня состояние. К нам приводят Грома. Пес вылизывает лицо парня и ложится рядом.

Еда, вода, сон урывками и бесконечно тянущееся время. Снова завтрак. Его приносит сам Томас, молчаливый и задумчивый сегодня. Мрачно глянув на меня, снимает с себя футболку, швыряет мне и исчезает. А я не гордая, я не отказываюсь.