Вавилонские ночи - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Депп cтр.№ 9

—А она что?

—Говорит, что Хепберн закончила тем, что снялась в «Рустере Когберне», а Оливье — в «Бетси» ^[17]. Она видит два пути: либо сбежать и затеряться в безвестности, как побитая собачонка, или оставаться на виду, превращаясь в карикатуру на самое себя. Говорит, Бобби Дай сделал правильный выбор, хотя мог бы еще повременить с этим делом.

Она пристально вгляделась в лицо собеседника, ожидая, как он отреагирует. Но так ничего и не разглядела.

—Вы ведь были с ним знакомы?— спросила она.

—Немного. Не думаю, что стоит брать с него пример.

—Но он ведь был хорош в своем ремесле? Я слышала, что говорят о нем актеры — что всегда следили за его новыми ролями, чувствовали его превосходство. Странно, но они все как будто его побаивались.

—Он их тоже.

—Вопрос в том, куда ему было двигаться дальше. Смог бы он достичь еще больших высот? За «Пожар» он получил «Оскара», и есть мнение, что на этот раз приз ему присудили действительно заслуженно.

—Смог бы он достичь новых высот? Не знаю. Дурацкий вопрос, вам не кажется? С каких это пор актерское ремесло превратилось в спорт? Ваша сестра рассуждает так, будто раньше была профессиональной бейсболисткой. В какой момент искусство сменилось деньгами и страхом?

—Да вы романтик. У вас с Анной много общего.

—Рано или поздно ей придется сделать выбор.

—От славы она не откажется, будет цепляться за нее зубами и пойдет по головам, если что. Но вы могли бы доставить ей радость и отвлечь от этих мыслей. Ей сейчас не помешало бы немножко переживаний, не касающихся истории с шарфом.

—Боюсь, я не из числа альфонсов. И никогда не завожу романов со своими клиентами.

—Ради Бога только ей об этом не говорите. Она нуждается в вашей защите. Какое вам дело до причин, главное, чтобы она была в безопасности. Разве не за это вам платят? А если сможете не попасться к ней в коготки — значит, вы молодец. Я бы с удовольствием поглядела на это со стороны.

—Вы так говорите, будто она племенной петух, гоняющий пеструшек по курятнику.

—А вы не смейтесь, во многом так и есть. Мужчины без ума от Анны, Анна без ума от мужчин. Это стоит видеть.

Когда они подошли к бассейну, Анна снова была в воде. Она сделала еще два впечатляющих круга — представление удалось на славу,— выбралась из воды и выглядела при этом как актриса в роли олимпийской чемпионки по плаванию. Черный купальник, хоть и закрытый, совершенно не оставлял простора воображению. Она запрокинула голову и, слегка изогнувшись и подняв руки, выжала воду из своих знаменитых медово-пшеничных волос. Все было проделано весьма искусно, а он был тонким ценителем. Анна вряд ли ожидала, что он тут же впадет в экстаз, подумал Шпандау, но было сразу заметно: она привыкла побеждать на всех фронтах.

—Не подадите мне вон то полотенце?— обратилась Анна к Шпандау. Пам почти неслышно застонала и закатила глаза. Шпандау протянул Анне полотенце, и та стала расхаживать вокруг: пусть он пофантазирует, будто она только что вышла из душа. Шпандау наблюдал за ее перемещениями и ждал. Наконец она закончила вытираться, взяла со столика темные очки и надела их. Потом улеглась в шезлонг и сделала вид, будто смотрит в небо.

—Памми, ты не попросишь Беттину принести нам кофе и бутерброды?

—Ну конечно,— ответила Пам.— Бегу и падаю. Может, мне еще принести твое летнее нижнее бельё? Или лучше с начесом?

Пам удалилась, не дожидаясь ответа. Анна сделала вид, что ничего не слышала. Тянулись томительные секунды. Шпандау смотрел на холмы и деревья за домом. Похоже, ему следовало что-то сказать, но он был не в настроении. Наконец она заговорила сама:

—Пам — моя сестра.

—Я заметил некоторое сходство.

—Мне частенько хочется ее придушить,— продолжала Анна.

—Да,— согласился Шпандау.— Родственники порой доставляют не меньше хлопот, чем прислуга.

—Вы всегда шутите с таким невозмутимым лицом, господин Шпандау?

—Да, мэм. Умение шутить с невозмутимым лицом и вести себя за столом — вот два столпа моей профессии.

Она сдвинула солнечные очки на кончик носа и смерила детектива оценивающим взглядом.

—Вы что, издеваетесь надо мной, господин Шпандау?

—Ну что вы, мэм. Это было бы нескромно и непрофессионально.

—Я смотрю, вы с Пам спелись. Неудивительно, что она хочет вас нанять. Вопрос в том, захочу ли того же я.

—Ответить на него можете только вы.

—Меньше всего мне нужно, чтобы кто-то контролировал каждый мой шаг. Здесь и так нелегко остаться наедине с собой.

—Попробуем держаться незаметно,— сказал Шпандау.

Она снова окинула его взглядом: с ног до головы, а потом в противоположном направлении.

—Лапуля, вы так же незаметны, как буйвол. Не собиралась на вас наезжать, но если вы не повтыкаете себе в уши веток и не притворитесь деревом — по-любому будете выделяться.

Пам вернулась с шарфом и пачкой писем. Все это она вручила Шпандау, тот отошел в сторонку, уселся под зонтом и принялся изучать и шарф, и письма.

—По-моему, мы подняли слишком много шума из ничего,— заявила Анна.— Может, я просто за что-то зацепилась.

—Нет,— возразил Шпандау.— Шарф разрезан.

—Да и в письмах нет ничего необычного, кроме красных чернил. Лично меня они совсем не беспокоят.

Шпандау копался в бумагах. Горничная принесла и поставила на стол блюдо с бутербродами и кофейник. Пам разлила кофе по чашкам. Анна, по-прежнему лежа на спине, сказала:

—Слушайте, ну это же смешно. Если они хотели всерьез мне навредить, что им мешало? Они ведь были совсем близко. Почему пострадал только шарф?

—Они и не думали вам вредить. Хотели продемонстрировать, насколько близко могут подобраться.— Затем он обратился к Пам: — Думаете, все письма от одного человека?

—Они приходят уже довольно долго. Перед случаем в ресторане стали приходить чаще. Никакой агрессии, никаких угроз, но содержание навязчивое. Как она прекрасна, как много он думает о ней, как хорошо ее понимает — и все в таком духе. Создается ощущение, будто он что-то задумал.

—А откуда мы знаем, что это он, а не она?— вставила Анна.

—Не подумайте, что я шовинист, но женщинам, как правило, не хватает безумия, чтобы проделывать такие штуки. Возьмем, к примеру, вашу сестру. Она бы скорее отравила вас, чем перерезала вам горло.