От глупости и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Харлан Эллисон cтр.№ 154

Обернувшись, он увидел, что Гаспар упал со своего стульчика и лежит на земле. Билли бросился к нему, упал перед ним на колени, обнял его. Старик не шевелился.

–Господи, отец, слышал бы ты, что он мне сказал! Он отпустил меня, отец. Мне даже прощения просить не пришлось. Он сказал, что даже не видел меня в тех кустах, не знал, что меня спасает. Я ему: «Спасибо», а он мне: «Это тебе спасибо, хотя бы не зря погиб». Отец, пожалуйста, не умирай пока, я хочу сказать…

Иногда, хотя и редко, умирающие каким-то чудом на мгновение возвращаются. Старик открыл глаза и в последний раз посмотрел на друга.

–Можно, я расскажу про тебя своей старушке, Билли?– спросил он и снова закрыл глаза, на этот раз навсегда. Жизнь хранителя подошла к концу. Рука с часами разжалась; они снова остановились, но теперь показывали одну минуту двенадцатого. Часы поднялись в воздух, подождали, пока Билли Кинетта протянет руку, и нырнули в его ладонь. У них появился новый защитник.

В месте, где мы обретаем всё потерянное при жизни, сидел молодой человек, обнимая тело своего друга. Он не спешил. Время у него было.

Благословение времен XVIII египетской династии:

«На всех пустынных дорогах, которыми ты пойдешь, да пребудет Бог меж тобой и бедой».

Автор хотел бы с большой благодарностью отметить важную роль, которую сыграла в написании этого рассказа дискуссия с мисс Элли Гроссман.

В половине первого ночи на 51-й улице дул ледяной ветер, такой резкий, что мог запросто просверлить новое очко человеку.

Энни лежала, съежившись в крошечном пространстве между двумя створками крутящейся двери –туда можно было пробраться с улицы, когда копировальный центр закрывался на ночь. Она заблокировала вход продуктовой тележкой, позаимствованной в магазине «Фуд Эмпориум» на Первой авеню, где хранилось все ее добро, и вытащила из нее полдюжины коробочных заготовок из того же «Эмпориума» (остальные она продала какому-то торчку). Две картонки она пристроила за тележкой, чтобы казалось, что дверь просто закрыта из-за ремонта, прочие расставила по периметру для защиты от ветра. Потом устроила себе постель из двух полусгнивших диванных подушек, завернулась в три старых пальто и натянула старую вязаную шапку на сломанный нос. В дверях было, надо сказать, совсем неплохо, даже уютно. Иногда ветер все же пробирался в ее укрытие, но в целом почти не беспокоил ее. Энни свернулась калачиком, прижала к себе грязные останки старой тряпичной куклы и закрыла глаза, но даже во сне продолжала прислушиваться к звукам улицы. Ей хотелось, чтобы ей снова ее приснился малыш Алан. В полусне она прижимала его к себе, как эту тряпичную куклу, чувствуя тепло его тела. Это важная деталь: тело Алана было теплым. Его коричневая ручка на ее щеке, его дыхание, его чудесный младенческий запах –от всего исходило тепло. Когда это было? Сегодня или раньше? Не просыпаясь, Энни поцеловала грязное личико куклы. В дверях было и тепло и удобно.

Внезапно в привычные убаюкивающие звуки улицы врезался рев двух машин, которые на полной скорости вылетели из-за угла Парк-авеню и понеслись по Мэдисон. Даже во сне Энни почувствовала, что улица изменилась –она научилась доверять своим инстинктам после того, как на нее напали в первый раз, чуть не отобрав туфли и кошелек с мелочью. Она сразу проснулась и спрятала куклу в складках пальто. Машины поравнялись с ее убежищем; вытянутый лимузин обогнал «Кадиллак-брогам», который вылетел на тротуар и врезался в фонарный столб. Передняя пассажирская дверь «кадиллака» открылась, из нее вывалился человек и стал отползать. Три двери резко затормозившего лимузина открылись еще до того, как перестали крутиться колеса. Ползущий человек попытался встать, но его схватили и снова силой поставили на колени. Один из пассажиров лимузина, одетый в темно-синее кашемировое пальто, выхватил револьвер и рукоятью ударил стоящего на коленях по голове так, что пробил до кости.

Свернувшись в темноте между створками дверей, Энни видела всё с тошнотворной четкостью. Второй бандит ударил жертву ногой –в ночной тишине отчетливо хрустнул сломанный нос. Темное стекло лимузина опустилось, в окно высунулась рука и передала третьему жестяную банку. С Парк-авеню донессся вой полицейских сирен.

–Держите говнюка крепче,– сказал человек с жестянкой.– Голову, голову ему запрокиньте!

Двое других сделали, как он сказал; из рассеченного лба жертвы виднелась белая кость, из разбитого носа хлестала кровь –в ярком свете фонаря Энни все было видно, как днем. Ботинки несчастного скребли по тротуару. Тот, кому передали жестянку, извлек из кармана бутылку виски.

–Откройте ему пасть!

Мужчина в кашемировом пальто с силой раздвинул челюсти жертвы, и жестяночник стал лить ему в рот виски из горлышка. Несчастный кашлял и захлебывался. Пустая бутылка полетела в канаву, и вслед за виски в горло извивающегося, воющего от боли и страха водителя «кадиллака» полился растворитель из жестянки. Энни видела и слышала всё.

Кашемировый теперь массировал жертве горло, чтобы заставить проглотить всё как есть. Но бедняга умирал дольше и гораздо громче, чем рассчитывали бандиты: он неистово отплевывался, и слюна с кислотой попала на рукав кашемирового пальто. Будь владелец пальто пофигистом, которому плевать на рекомендации журнала «GQ», дальнейшего бы не случилось, но он выругался и попытался оттереть рукав, на мгновение выпустив водителя «кадиллака». Тот воспользовался моментом и, вырвавшись из рук двух других, бросился к убежищу Энни.

Он несся прямо на нее, размахивая руками, вращая глазами и брызжа слюной, как скаковая лошадь. Еще секунда, и он, своротив тележку, разгромит всю квартирку Энни. Она вскочила и тут же оказалась в свете фар «кадиллака».

–Черномазая все видела!– крикнул мужик в кашемировом пальто.

–Чертова бомжиха!– откликнулся тот, что с жестянкой.

–Он все никак не уймется!– заорал третий, извлекая откуда-то револьвер с таким длинным дулом, что непонятно было, как его мог прятать под пальто кто-то меньше Поля Баньяна ^[77]. Водитель «кадиллака», раздирая руками горло, врезался в тележку. Мужчина, не дотягивавший до Поля Баньяна, выстрелил. «Магнум» 45 калибра, разодрав воздух, пробил голову бегущего человека, оставил дыру на месте лица и окропил дверь кровью с осколками костей, блестящими в свете фар.

Но тот каким-то непостижимым образом всё бежал, как солдат, стремящийся первым прорвать оборону противника. Рухнул он, лишь когда его догнал второй выстрел. На пути этой пули костей не было: она пробила тело насквозь и разнесла стеклянную створку двери. Мертвое тело рухнуло прямо на Энни, отбросив ее через разбитое стекло в офис копировального центра. Все это время четвертый голос кричал из глубин лимузина:

–Ловите бабу! Бабу ловите, она всё видела!

Мужики в пальто ринулись к ней.

Энни перекатилась в сторону, и ее рука наткнулась на что-то мягкое –старая кукла вывалилась из своего гнезда у нее за пазухой.