От глупости и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Харлан Эллисон cтр.№ 147

–Тогда те, кто отдал ему наш мир, тоже безумны. И твой народ, который допустил это.

Змею нечего было ответить.

–Возможно, все так и должно было быть,– сказал Стэк. Он поднял Змея с колен и положил руку на его треугольную голову.

–Друг,– сказал он.

Раса Змея была неспособна плакать. Змей сказал:

–Ты не представляешь, как долго я ждал этого слова.

–Мне жаль, что ты услышал его, когда конец уже близок.

–Возможно, всё так и должно было быть.

Воздух вокруг них превратился в ветер, развалины дворца засияли, и хозяин горы –хозяин загубленной Земли –явился им в неопалимой купине.

ТЫ СНОВА ДОКУЧАЕШЬ МНЕ, ЗМЕЙ?

Время забав прошло.

КОГО ТЫ ПРИВЕЛ, ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ? НАТАНА СТЭКА??

КОНЕЦ ВРЕМЕН НАСТАНЕТ, КОГДА Я СКАЖУ.

ИБО ТАК БЫЛО ВСЕГДА.

Потом он обратился к Стэку:

УХОДИ. СПРЯЧЬСЯ ГДЕ-НИБУДЬ, ПОКА Я НЕ ПРИДУ ЗА ТОБОЙ.

Не обращая внимания на неопалимую купину, Стэк взмахнул рукой, и их со Змеем безопасный островок исчез.

–Сначала найдем его, а там я уж знаю, что делать.

Птица Смерти наточила когти о ночной ветер и нырнула сквозь пустоту к пепелищу Земли.

Однажды Натан Стэк заболел воспалением легких. Он лежал на операционном столе, а хирург делал небольшой надрез в его грудной клетке. Если бы Стэк не был таким упрямцем и не продолжал бы работать без отдыха, дело бы не закончилось эмпиемой, и ему не пришлось бы ложиться под нож –пусть это и была вполне безопасная торакотомия. Но он был Стэком до мозга костей, и поэтому лежал в операционной, и ему в грудь совали резиновую трубку, чтобы откачать гной из плевры. Неожиданно кто-то позвал его по имени.

НАТАН СТЭК.

Зов донесся издалека, из арктической ледяной пустыни; скальпель резал плоть Стэка, а незримый голос всё повторял его имя, словно эхо.

НАТАН СТЭК.

Он вспомнил Лилит и ее волосы цвета багряного вина. Вспомнил, как долго умирал под скалой, а его товарищи-охотники, забыв о нем, делили тушу медведя. Вспомнил удар стрелы, пробившей кольчугу и вонзившейся ему в сердце в битве при Азенкуре. Вспомнил ледяные воды Огайо, сомкнувшиеся над его головой (его приятели даже не заметили, как он выпал из плоскодонки). Вспомнил, как пытался доползти до крестьянского домика в Вердене и горчичный газ разъедал его легкие. Вспомнил, как смотрел на вспышку атомного взрыва и плоть на его лице таяла. Вспомнил, как Змей появился в зале для совещаний и вытащил его из собственного тела. Вспомнил, как спал четверть миллиона лет в самом центре земли.

Все это время его умирающая мать просила освободить ее, избавить от боли.

Сделай мне укол.

Голос матери сливался с голосом Земли, корчившейся от нескончаемой боли; ее плоть рвали на части, ее реки превращались в пыль, а холмы и зеленые луга –в выжженную пустыню. И скоро эти два голоса стали одним, и то был голос Змея, который говорил, что Стэк –последний человек на землеединственный, кто сможет избавить ее от страданий.

Сделай укол. Прекрати ее мучения.

Теперь власть принадлежит тебе.

Натан Стэк чувствовал свою силу –она во много раз превосходила силу богов, или змеев, или безумцев, втыкающих иголки в свои создания и ломающих свои игрушки.

ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ. Я НЕ ДОПУЩУ ЭТОГО.

Неопалимая купина в бессильной ярости плевалась огнем. Стэк смотрел на нее почти с жалостью: ему вспомнилась зловещая голова Волшебника из страны Оз среди тумана и молний –спецэффект, вызываемый человечком, двигающим рычаги за ширмой. Зная, что он сильнее, чем жалкое существо, забравшее у него Лилит и поработившее весь род человеческий, Стэк обошел купину и отправился на поиски Безумца, желавшего, чтобы его имя писали всегда с большой буквы.

«Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вошел он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, покинувший свою священную хижину, чтобы поискать кореньев в лесу. И так говорил старец Заратустре:

“Мне не чужд этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Заратустрой назывался он, но он изменился. Тогда нес ты свой прах на гору, неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины? Неужели не боишься ты кары поджигателю? Да, я узнаю Заратустру. Чист взор его, и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идет он, точно танцует? Заратустра преобразился, ребенком стал Заратустра, Заратустра проснулся: чего же хочешь ты среди спящих? Как на море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя. Увы! Ты хочешь выйти на сушу? Ты хочешь снова сам таскать свое тело?”

Заратустра отвечал: “Я люблю людей”.

“Разве не потому,– сказал святой,– ушел и я в лес и пустыню? Разве не потому, что и я слишком любил людей? Теперь люблю я Бога: людей не люблю я. Человек для меня слишком несовершенен. Любовь к человеку убила бы меня”.

[…]

“А что делает святой в лесу?” –спросил Заратустра.

Святой отвечал: “Я слагаю песни и пою их; икогда я слагаю песни, я смеюсь, плачу и бормочу себе в бороду: так славлю я Бога. Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Бога, моего Бога. Но скажи, что несешь ты нам в дар?”

Услышав эти слова, Заратустра поклонился святому и сказал:

“Что мог бы я дать вам! Позвольте мне скорее уйти, чтобы чего-нибудь я не взял у вас!” –Так разошлись они в разные стороны, старец и человек, и каждый смеялся, как ребенок.

Но когда Заратустра остался один, говорил он так в сердце своем: “Возможно ли это! Этот святой старец в своем лесу еще не слыхал о том, что Бог мертв”» ^[71].

Стэк нашел Безумца в лесу последних мгновений. Безумец был стар и совсем без сил; Стэк знал, что может покончить с этим богом одним взмахом руки. Но стоило ли? Даже мстить было уже поздно. Да что там, мстить было поздно с самого начала. Стэк оставил старика бродить в лесу, бормоча себе под нос: «Я НЕ ПОЗВОЛЮ» голосом капризного ребенка, который не хочет идти спать, потому что еще не наигрался, а сам вернулся к Змею. Змей исполнил свое предназначение: он хранил Стэка, пока тот не узнал, что он сильнее, чем бог, которому поклонялся тысячелетиями. Стэк протянул ему руку, и в преддверии конца они скрепили свою дружбу рукопожатием.

Потом они принялись за дело, и Натан Стэк, взмахнув руками, сделал укол. Земля не могла вздохнуть с облегчением, как человек, чьи страдания кончились… и все же она вздохнула, и осела, и ее пытающее ядро выплеснулось наружу. Ветры утихли, и Стэк услышал, как Змей, выполняя свою последнюю миссию, зовет Птицу Смерти.