От глупости и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Харлан Эллисон cтр.№ 119

Вы, конечно, заметили, что разбивка этой книги весьма произвольна. Многие произведения сборника взаимозаменяемы и могут по праву занять место в любом разделе. Такая классификация обусловлена, прежде всего, удобством– она помогает сфокусировать внимание читателя на определенных темах, направлениях и замыслах,– а не желанием навесить на рассказы ярлыки. Считайте эти разделы дверными ручками, если хотите.

Однако раздел, посвященный «классическим» рассказам Эллисона –не просто удобная, произвольно выбранная категория. Каждый рассказ из этой подборки занимает особое место в эллисоновском каноне и оставил заметный след в каноне американской литературы. Это, несомненно, одни из лучших рассказов за последние сорок лет.

«“Покайся, Арлекин!” –сказал Тиктакщик» (1965) уже стал одной из самых переиздаваемых историй на английском языке, а «Красотка Мэгги Денежные Глаза» (1967)– одно из самых пронизывающих описаний всепоглощающих страстей человеческих.

«Парень и его пес» (1969) говорит о любви столь своеобразно, что рассказ постоянно неверно интерпретируется недоброхотами, которых только распалила экранизация Л. Кью Джонса 1975 года.

«Птица смерти» (1973)– одновременно самая опасная и самая гуманная оценка нашего места в неведомом мире, который мы называем вселенной.

«Хранитель потерянного часа» (1985) и «Плюшевая обезьянка» (1987) показывают, что человеческое в нас, в конечном счете, побеждает,и когда мы ищем родственную душу, и когда принимаем на себя личную ответственность за происходящее, даже испытывая невыносимые страдания.

«Мефистофель в ониксе» (1993)– просто высший пилотажне просто потому, что в нем используется одна из самых популярных метафор в научной фантастике, но и потому, что, как и в вышеперечисленных рассказах, автор не забыл отдать дань уважения словам Фолкнера и показать нам «проблемы человеческого сердца, находящегося в конфликте с самим собой».

Сюжеты этих рассказов не похожи друг на друга, а писательские техники, посредством которой автор достигает драматического эффекта, настолько различны, насколько это вообще возможно. Распространяться на эту тему далее было бы просто объяснением очевидного.

Те, кто предается фантазиям и мечтам, найдут здесь нечто, далеко выходящее за рамки обычных фантазий о бегстве от окружающей действительности. Те, кто остается верен реальности, увидят чудесную реальность человечности, которая станет им надежным якорем. Те же, кто хочет развлечься и ничего больше … откройте книгу, и развлечение вам гарантировано.

Не удивляйтесь только, если потом, в ночной тишине, вы на мгновение увидите проплывающие у вас над головой миллионы драже, три голубых глаза, подземный город Топика и бога, который оказался не тем, кем его считают, а за ними –отличные карманные часы, грязную мягкую игрушку и желтую орхидею.

* * *

Всегда кто-нибудь да спросит: очем это все? Для тех, кому надо объяснять и разжевывать, кто хочет непременно знать «к чему это», следующее:

Множество людей служат государству не как люди, но, как машины, телами. Это действующая армия, полиция, тюремные надзиратели, констебли, добровольные дружины охраны порядка и т.д.

Им редко приходится руководствоваться собственными суждениями или нравственным чутьем; они ставят себя в ряд с деревом, глиной, камнем; вероятно, можно изготовить деревянных людей, вполне пригодных для тех же целей. Они вызывают не больше уважения, чем соломенная кукла или комок грязи. Их ценят настолько же, насколько ценят лошадей и собак. Однако именно они обычно почитаются хорошими гражданами. Другие –большинство законодателей, политиков, судей, министров и высших чиновников –служат государству преимущественно головой; и, поскольку они, как правило, лишены каких-либо нравственных устоев, вполне способны помимо воли служить дьяволу, как Богу. Очень немногие –герои, патриоты, мученики, реформаторы в полном смысле этого слова, и эти люди служат государству также и своей совестью и потому по большей части вынуждены ему противостоять; сними государство обходится по преимуществу, как с врагами.

Это суть. Теперь начните с середины, позже узнаете начало, а конец сам о себе позаботится.

А поскольку мир был таким, каким он был, каким ему позволили стать, многие месяцы тревожные слухи о его выходках не достигали Тех, Кто Поддерживает Бесперебойную Работу Машин, кто капает самую лучшую смазку на шестерни и пружины цивилизации. Лишь когда стало окончательно ясно, что он сделался притчей во языцех, знаменитостью, возможно, даже героем для тех, кому Власть неизменно наклеивает ярлык «эмоционально неуравновешенной части общества», дело передали на рассмотрение Тиктакщику и его ведомству. Однако к тому времени, потому что мир был таким, каким он был, и никто не мог предугадать последствий –возможно, давно забытая болезнь дала рецидив в утратившей иммунитет системе –ему позволили стать слишком реальным.

Он обрел форму и плоть.

Он стал личностью –чем-то таким, от чего систему очистили десятилетия назад. Но вот он есть, весьма и весьма впечатляющая личность. В некоторых кругах –в среднем классе –это нашли отвратительным. Нескромным. Антиобщественным. Постыдным. В других только посмеивались –в тех слоях, где мысль подменяется традицией и ритуалом, уместностью, пристойностью. Но низы, которые всегда хотят иметь своих святых и грешников, хлеб и зрелища, героев и злодеев, низы считали его Боливаром, Наполеоном, Робин Гудом, Диком Бонгом, Иисусом, Джомо Кениатой.

А наверху, где малейшая дрожь способна вызвать социальный резонанс и сбросить богатых, могущественных, титулованных с их высоких флагштоков, его сочли потрясателем основ, еретиком, мятежником, позором, катастрофой. Про него знали все, сверху донизу, но настоящее впечатление он произвел на самых верхних и самых нижних. На самую верхушку, самое дно.

Поэтому его дело вместе с табелем и кардиопластинкой передали в ведомство Тиктакщика.

Тиктакщик: под метр девяносто, немногословный и мягкий человек,когда все идет по расписанию. Тиктакщик.

Даже в коридорах власти, где страх возбуждали, но редко испытывали, его называли Тиктакщик.

Однако никто не называл его так в маску.

Поди назови ненавистным прозвищем человека, который вправе отменить минуты, часы, дни и ночи, годы твоей жизни. В маску к нему обращались «Главный Хронометрист». Так безопаснее.

–Мы знаем, что он такое,– мягко сказал Тиктакщик,– но не кто он такой. На табеле, который я держу в левой руке, проставлено имя, но оно не сообщает, кто его обладатель. Кардиопластинка в моей левой руке тоже именная, хотя мы не знаем, чье это имя. Прежде чем отменить его, я должен знать, кого отменяю.