Упорство. Как развить в себе главное качество успешных людей - читать онлайн книгу. Автор: Ангела Дакворт cтр.№ 45

Этот эксперимент показал, что не страдание приводит к ощущению безнадежности. Ощущение безнадежности возникает только тогда, когда мы считаем, что не в состоянии контролировать страдание.

Спустя много лет после того эксперимента и после моих неудач с нейробиологией в колледже я сидела в маленьком кабинете, расположенном рядом с кабинетом Мартина Селигмана и читала о его эксперименте – о выученной, или приобретенной, беспомощности. Я увидела параллели между своей жизнью и этим экспериментом.

От первых неудач во время тестов по нейробиологии мне было очень больно. Я старалась, как могла, выровнять ситуацию, но в середине семестра меня опять ждало большое разочарование. До конца семестра я находилась в «шаттл-боксе». Могла ли я после двух неудач и ощущения беспомощности решить, что мне не изменить ситуацию? Вполне логично предположить, что после двух провалов должен последовать третий.

Или я, подобно некоторым собакам, несмотря на боль, должна была с честью выдержать испытание? Могла ли я вспомнить, как побеждала раньше, и это придало бы мне новых сил? Я повела себя как треть собак в эксперименте Мартина и Стива. Я встала, отряхнулась и бросилась в бой.

* * *

После эксперимента 1964 г. был проведен ряд исследований, показавших, что страдания, источник которых мы не в состоянии контролировать, неизбежно приводят к клинической депрессии, включая потерю аппетита и сна, снижение физической активности и проблемы с вниманием.

Когда Мартин со Стивом предположили, что и животные, и люди могут понять, что они не беспомощны, многие их коллеги сочли эту теорию абсурдной. В то время мало кто верил, что у собак могут быть мысли и понимание ситуации, способные влиять на их поведение. Более того, очень немногие психологи-бихевиористы соглашались, что мысли людей способны влиять на их поведение. Тогда считалось, что все живые существа просто механически реагируют на наказания или поощрения ^[26].

Однако после массы экспериментов научное сообщество смогло убедиться, что это не так.

Мартин Селигман начал изучать выученную, или приобретенную, беспомощность и пришел к выводу, что существует диаметрально противоположное явление – то, что он сам позже назвал выученным, или приобретенным, оптимизмом. Две трети собак испытывали шок, который не могли контролировать, и перестали что-либо делать, чтобы остановить боль. Но одна треть животных, несмотря на боль, продолжала бороться, чтобы положить конец страданиям.

Мартин стал исследовать феномен упорных людей, которые не желали сдаваться перед трудностями. Вскоре он понял, что оптимисты сталкиваются с жизненными сложностями не реже пессимистов. Однако оптимисты пытаются найти причины невзгод, а пессимисты считают, что страданий не избежать, и объясняют их самыми разными причинами.

Вот пример теста, разработанного Мартином Селигманом и его студентами. «Представьте, что вы не в состоянии выполнить свою работу. Теперь подумайте, в чем главная причина вашей невозможности это сделать. Что вам приходит на ум?» Далее человек читает гипотетический сценарий развития событий и пишет ответ. Потом ему предлагают еще несколько подобных сценариев, на которые он дает свои ответы. Затем ответы оценивают по статистическим критериям: насколько они связаны с данным случаем (непостоянны) и насколько специфичны (в отличие от распространенных и всеобъемлющих).

Если вы пессимист, вы можете сказать: «Я сам все испортил» или «Я полный лузер». Это так называемые постоянные объяснения. Вместе с тем эти объяснения являются всеобъемлющими. Они способны повлиять на ряд жизненных ситуаций, и не только рабочих. Постоянные и всеобъемлющие объяснения неудач способны превратить мелкие неурядицы в серьезные проблемы. Они позволяют человеку поднять вверх руки и сдаться на волю судьбы.

Оптимист же скажет в такой ситуации: «Я плохо и неэффективно работал, потому что отвлекался». Или «Я неправильно рассчитал свое время». Подобные объяснения будут сообразны случаю (непостоянны) и конкретны. Они мотивируют человека засучить рукава и решать возникшие проблемы.

Основываясь на результатах тестов, Мартин пришел к выводу, что у пессимистов больше шансов впасть в депрессию и они чаще испытывают тревогу и волнение. А оптимисты гораздо успешнее не только в плане психического здоровья. Например, оптимистично настроенные студенты получают более высокие оценки и реже бросают учебу. Взрослые оптимисты дольше сохраняют здоровье в зрелом возрасте и живут дольше пессимистов. Оптимисты в среднем более удовлетворены своим браком.

Проводившееся в течение года исследование агентов страховой компании MetLife показало, что у оптимистов вдвое выше шансы остаться на прежней работе, нежели у пессимистов. И в целом оптимисты продают на 25 процентов больше страховок, чем их коллеги-пессимисты. Исследование, охватившее продавцов недвижимости, показало, что оптимисты продают на 20–40 процентов больше товаров и услуг, чем пессимисты.

В одном исследовании «тест оптимизма» Мартина Селигмана прошли топовые пловцы, включая кандидатов в олимпийскую сборную США. Потом тренеры попросили пловцов максимально быстро проплыть определенную дистанцию и сказали каждому пловцу, что он проплыл чуть медленнее, чем на самом деле. Когда пловцов попросили проплыть повторно, оптимисты показали результат, по крайней мере, не хуже первого, а пессимисты – значительно худший результат.

Как упорные люди переносят неудачи? Практически все подходят к ним с оптимизмом. Журналистка Хестер Лейси, опросившая мегауспешных творческих людей, пишет, что во всех их ответах было много общего. «Расскажите о вашем самом большом разочаровании», – просила их она. Все, будь то художники, бизнесмены или чиновники, отвечали, по сути, одинаково. «Ну, я никогда не унываю. Все, что со мной происходит, дает мне опыт и помогает учиться. Когда что-то не получилось, я думаю: ну, ладно, на сей раз не вышло, но жизнь на этом не заканчивается».

* * *

Мартин Селигман два года учился у Аарона Бека, психиатра, который одним из первых стал исследовать причины депрессии. Бек оспаривал некоторые основы фрейдовского психоанализа. Как и других психиатров того времени, Бека учили, что все формы психических расстройств и заболеваний имеют корни в неосознаваемых конфликтах детства. Но Бек усомнился в правильности этой доктрины.

Он предположил, что психиатр может говорить с пациентом обо всем, что того волнует, и что целью терапии может быть внутренний диалог пациента. Бек выдвинул гипотезу, что одно и то же объективное событие – будь то потеря работы или спор с коллегой – может иметь очень разные субъективные толкования. И именно эти толкования (а не сами события) могут вызвать определенные чувства, влияющие на поведение.

Когнитивная поведенческая терапия лечит депрессию и другие психические расстройства, убеждая пациентов: какие бы проблемы и страдания у них ни были в детстве, можно прекратить негативные внутренние интерпретации и изменить неадаптивное поведение. Человек может научиться понимать, что происходит у него внутри, и реагировать как оптимист. Когнитивную поведенческую терапию в наше время широко используют для лечения депрессии, и она дает гораздо более продолжительный эффект, чем антидепрессанты и другие лекарственные препараты.