Призрачная вспышка - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Ли Байерс cтр.№ 75

Кхорин закричал так громко, как только мог, поднял топор и бросился в атаку. Он прекрасно осознавал, что если он был единственным, кто нападет, то, возможно, это были последние мгновения его жизни.

На мгновение, пока Гестаниус развернулась в его сторону, все арбалетчики, лучники и пращники остались на месте. Тогда Вишва закричала:

- Бахамут!

Она отбросила арбалет, подняла боевой молот с пола и бросилась в атаку. Ее примеру последовали другие члены Когорты и имаскарские солдаты.

Это не помешало Гестаниус нанести удар по единственному безумному дварфу на поле боя. Ее огромные челюсти обрушились на него, а его собственная инерция едва не обрекла его на ту же нелепость, которая постигла Баласара. Но каким-то образом ему удалось отскочить в сторону и даже ударить голову дракона сбоку, хотя этим он лишь немного порезал ее. Продолжая метаться, он увернулся от удара передней частью лапы драконихи.

Дварф нырнул в тень под брюхо дракона и начал рубить переднюю лапу. Потолок был слишком низким, чтобы Гестаниус мог взлететь. Если бы Кхорин смог отрезать ей пару лап, это бы обездвижило ее.

Он сделал пару хороших, глубоких порезов - достаточно глубоких, чтобы вновь привлечь ее внимание – и она начала топать. Вероятно, дракониха надеялась расплющит дварфа, но в этом может и не быть необходимости. Если бы она просто зацепила его когтем, это разорвало бы его пополам.

Кхорин отчаянно уворачивался всякий раз, когда выпады и взмахи лап Гестаниус угрожали попасть по нему. Он размахивал топором, когда мог, и, хотя и был сосредоточен на своей небольшой части борьбы, мельком видел усилия остальных.

Так например удар кожистого крыла сразил имаскарского копейщика.

Драконорождённый с топором и бурой чешуей побежал к Кхорину, под Гестаниусом, но челюсти зелёного дракона рванули вниз и откусили всё, что было у драконорожденного выше пояса. Гестаниус подняла голову и выплюнула кровавые ошметки. От вида этой мерзости Кхорин даже застыл на мгновение и пару раз моргнул.

Помутневшая от кусочков разлагающейся плоти дымящаяся жидкость струилась по бокам Гестаниуса. Джемлех или один из его коллег облили ее кислотой.

Кхорин проревел:

- Восточный Разлом!

И размахнулся, вонзив большую часть лезвия топора в плоть Гестаниус. Когда он вырвал оружие, из раны брызнула кровь, залившая его грудь, бороду и ослепив дварфа, пока он не отступил в сторону и не смахнул кровь с глаз.

Гестаниус взвыла и оторвала лапу от пола, а Кхорин был в восторге, когда она не опустила её. Дракониха приложила переднюю лапу к груди так, что дварф больше не мог до нее дотянуться.

Но прежде чем он успел добраться до её конечности, Гестаниус прорычала слово, которое, казалось, пронзило дварфа насквозь, как рапира. Он упал ничком, а слово драконихи повисло в воздухе, как дрожащий звук гонга. Звук извивался и давил на Кхорина, и насколько он ужасно чувствовал себя, настолько же сильно звук рвал мир вокруг на части. Это была магия настолько могущественная и действенная, что истязала саму реальность.

Наконец звук стих, но у Кхорина болел каждый нерв, и он не мог сосредоточиться. Когда Гестаниус отпрыгнула от него, он почти не мог осознать все плачевность ситуации.

Почти, но не полностью. Стиснув зубы от острой боли, дварф заставил себя поднять голову.

Почти так же быстро, как всегда, несмотря на хромоту, Гестаниус повернулась к Кхорину лицом. Он предположил, что это была своего рода похвала, что из всех врагов, которые нападали на нее, он был тем, от кого она особенно хотела избавиться.

И она, скорее всего, так и сделает, потому что, когда он огляделся, то не увидел никого, кто смог бы отвлечь дракониху - слово силы ошеломило всех, воинов и магов. Некоторые лежали без сознания, а пара имаскари дрожали с закатанными глазами, утопая в неудержимом ужасе, если не в чистом безумии.

Кхорин с трудом поднялся на ноги и поднял свой топор.

- Ну попробуй. - Прохрипел он.

Гестаниус открыла пасть, и бледное облачко появилось в глубине её пасти. Запах кислоты наполнил воздух. Глаза Кхорина заслезились от наполнивших воздух ядовитых испарений.

Но затем с потолка хлынул серебристый водопад.

Точнее, пролился лишь наполовину. В полете жидкость начала обретать форму, и к тому моменту, как поток ртути упал на Гестаниус, он превратился в Пракса.

Его тело повалило дракониху на пол. Он схватил ее шею челюстями на полпути и вонзил в нее передние когти. Она вывернула голову и выплюнула кислоту, которую изначально предназначала Кхорину, но угол был неудачный. Пракс низко пригнулся, и кислота прошипела над его головой. Когти на задних лапах оставили глубокие кровавые борозды на спине Гестаниус.

Но затем зеленый дракон хлестнула ртутного по шее и разорвала хватку Праксасаландоса, хотя его челюсти были полны её плоти. Она перевернулась, рухнула на ртутного змея и покатилась. Его когти вырвались из ее спины и драконы сплелись вместе, кусая и разрывая в попытка обездвижить соперника.

Подобно бойцам они продолжили драться даже тогда, когда уперлись в стену пещеры. А это, как подумал Кхорин, означало, что другие бойцы меньшего размера могли приблизиться к ним без такой большой вероятности быть раздавленными.

Все еще слабый и дрожащий от воздействия слова силы «поражение», дварф едва ли чувствовал себя способным пробежать через пещеру, но он заставил себя сделать шаг, затем другой, и вот уже бессилие ушло. Драконорожденные и имаскари последовали за ним, сначала спотыкаясь и шатаясь, а затем набирая скорость.

Когда они добрались до драконов, они должны были воспользоваться моментом, ринуться в атаку, нанести удар и быть готовыми к отступлению в одно мгновение, потому что, хоть драконы не катались и не толкались как раньше, они все еще не были неподвижны. Драконы перекатывались и дергались, и в любой момент могли раздавить мелких существ, тыкающих мечами и копьями из тени.

Кхорин ударил, затем увернулся от случайного удара ногой Пракса, и тем самым свой череп. Справа яростно закричала пара воинов, но он понятия не имел, почему, пока ему снова не пришлось отступить. Затем дварф увидел, как Пракс обвил шею Гестаниуса своим окровавленным обрезанным хвостом, как удавкой.

Неистово пытаясь вырваться из удушающего захвата, она рванула его, дергаясь так безумно, что Кхорин не понимал, как он или любой из его воинов могут подойти на расстояние удара. Но Медраш ворвался в драку, словно веря в то, что громадины, махающие лапами, не могут его задеть.

Он крикнул:

- Торм!

А Праксасаландос прорычал:

- Бахамут!

Медраш вонзил свой меч глубоко в грудь Гестаниус, а ртутный дракон еще туже затянул петлю на её шее.

Гестаниус напряглась. Затем ее судороги начали стихать, хотя некоторое время ртутный дракон все еще продолжали душить, резать или бить ее лапами, просто чтобы убедиться, что она действительно мертва.