Мышеловка - читать онлайн книгу. Автор: Яна Лари cтр.№ 47

– Их не поймают, – заверяет он, с уверенной усмешкой.

Я с ненавистью смотрю на недоеденный кусочек свадебного торта, безуспешно стараясь сглотнуть вставший в горле приторно-ванильный ком. Мутит. Какая-то слабость нехорошая, ещё и с самого утра полоскало так, что думала, до торжества не дотяну. Хочу попросить мужа вывести меня на воздух, но момент неудобнее некуда – Жека в классическом чёрном костюме с цветком орхидеи в петлице, кланяется в ноги гостям, выпрашивая прощения за свой грех. Те его, само собой прощают. Воровство невесты в наших кругах практика хоть и редкая, но вполне приемлемая.

Драгош как в воду глядел, не поймали наших молодожёнов ни в ту ночь, ни наутро. А вернулись беглецы только на третий день, помятые, но подозрительно довольные. К тому времени Нанэка уже успела не только смириться с опороченной честью дочери, но и распрощаться с планами на грандиозный выкуп. По крайней мере, на участках тела сестры неприкрытых красным свадебным платьем синяков не видно.

В нашу с Драгошем сторону Зара так ни разу не глянула. Хотя обвинять сестру в излишней злопамятности, наверное, будет неправильно, ведь всё её внимание теперь приковано к жениху. А сам он на днях ездил с Золотарёвым в армейский магазин-военторг, чтобы купить невесте в подарок к уже не первой их ночи настоящие наручники.

Да, вынос чести краденой цыганке не грозит, оттого и свадьба проще. Не заслужили прелюбодеи почестей. И пусть! Пара они всё равно видная.

***

Девять месяцев спустя, я смотрю в лицо любимого мужчины и понимаю, что впервые в жизни вижу в его глазах слёзы. Не знаю как себя при этом вести, чтобы не задеть его гордость, ведь он всегда такой решительный, уверенный, а тут стоит в кипенно-белом халате и кажется обнаженным до мяса, до кости, до самого дна своей души.

Его первое знакомство с нашими малышами. По мере того как Драгош разглядывает два сопящих комочка, пальцы его сцепленных надо ртом рук начинают белеть, словно привариваясь друг к другу в отчаянной попытке сдержать клокочущую в груди бурю. Счастливейшие минуты жизни...

Не выдержав прилива эмоций, дрожащими пальцами касаюсь его локтя. Мы растворяемся в бесконечном миге молчания, в холодном свете больничной лампы, в тусклой белизне метели, стучащейся в оконное стекло. Но у меня в ушах поёт счастье. У счастья, оказывается, тоже есть голос – дыхание наших первенцев.

– Рада, – едва различимый выдох мужа, проходится щекоткой по уху, вызывая смущённую улыбку, оттого что его голос дрожит в унисон с моим сердцебиением. – Спасибо за сына. – Шепчет он, неторопливо вставая на одно колено и прожигая меня пристальным непонятным взглядом. Но стоит мне улыбнуться шире, как весь воздух вышибает из груди. Драгош с гордо поднятой головой подгибает вторую ногу, добавляя одними губами: – И за дочь.

За такой короткий срок мы узнали друг друга разными: жестокими и милосердными, сильными и слабыми. Мы хлестали злыми словами и исцеляли сокровенными признаниями, испытывали силу воли горьким смехом и сладкими слезами, шёпотом, криками, стонами, вздохами... И я не знаю, что ждёт нас в ближайшем, скором или отдалённом будущем, но теперь точно определилась с ориентиром – это слёзы счастья в кофейных глазах моего мужа.

5 лет спустя

Драгомир

В кабинете полумрак. Тяжёлые шторы задёрнуты, дверь заперта, халатик на Раде призывно распахнут и только мерзкая песенка Шрека из соседней детской, не даёт полноценно насладиться моментом. На всё про всё у нас от силы минут десять.

– В этот раз надеешься, успеем? – в тон моим мыслям усмехается жена. Ироничный надломленный желанием голос и горячий выдох в область шеи напрочь смазывают чувство времени. Слишком много различных желаний разом гудят в моей крови, не давая сосредоточиться на чём-то одном: от острой необходимости насытиться теплом её тела, до дикой, припекающей сети артерий спешки.

– Я рехнусь, если опять придётся ждать ночи, а ты снова уснешь, читая детям сказки. Рехнусь, слышишь? – хрипло бормочу, подхватывая её под ягодицы и усаживая на комод. – Иди ко мне, румны*, ты же не позволишь любимому слететь с катушек?

Не слететь с катушек – это значит одной ногой развести острые коленки и, зарываясь пальцами в длинные иссиня-чёрные волосы, запрокинуть ей голову, чтобы торопливо зацеловывать приоткрывшиеся губы, впитывая в себя вкус мелиссового чая и отдавая взамен аромат эспрессо.

Это любить крепче, чем когда-либо показывал, не ставя под сомнение искренность ответного чувства. Больше не пытаться унизить, сломать, переделать. Обнимать гибкий стан, жадно притягивая ближе, под короткий звон ремня и шорох упавших брюк, а затем резко выдохнуть, от ощущения безграничного единства, когда единицей времени становится поделенный на двоих воздух. Когда неважно собственное имя и в тоже время нет ничего более волнующего, чем слышать его между сдерживаемых стонов.

Это вжиматься в податливое тело судорожно, порывисто, словно боясь упустить свою птичку. Страшась потерять её даже сейчас, когда за соседней стеной подпевают Шреку наши пятилетние двойняшки, а грязные тайны прошлого остались лишь мелкой кляксой где-то на задворках памяти. Знаю, что сам далеко не подарок и вряд ли когда-нибудь стану паинькой, но теперь моё упрямство направленно в другое русло – да, малышка, хорошо-то как! – я учусь укрощать уже не её, а самого себя, срываясь с цепи лишь в такие моменты: убойные как девять грамм свинца, пущенных в висок.

И тут, – правильно, когда ж ещё детям поиграть с пультом! – из-за стены во всю мощь звучит голос мультяшного осла:

– Мы уже приехали?

– Нет! – в один голос рычим мы с Радой и не менее возмущённый Шрек.

–Если ты сейчас остановишься, я сыпану в твой ужин яду, – разгорячёно шепчет жена, для убедительности прикусив мне ключицу и крепче сжимая мои бёдра ногами. Её затянутые страстью глаза – фантастическое зрелище. Мерцающие тёмные ониксы на корню срубающие самоконтроль, глядя в которые мне проще сдохнуть, чем прерваться.

– Если остановлюсь, – заверяю сквозь сжатые зубы. – Сам его приму.

– Уже приехали?

Вот же заладил, тупица ушастый.

– Нет.

– Уже приехали?

– Нет.

– А теперь?

– Да, – с нами в унисон.

– Честно?

– НЕТ!

– Да! – Рада не то, что застонала – она вскрикнула, прогоняя через меня шквал пронизывающей дрожи. Шквал настолько дикий и разрушительный, что я попросту не в состоянии вникнуть в природу наступившей тишины. Мыслей в голове ноль, всё замерло во взвинченном ожидании. И вот он – миг во вневременности, в котором нас по отдельности не существует. Есть только моё отражение в её глазах, её запах в моих лёгких и наши губы, алчно крадущие воздух друг у друга.