Финиш, господа. До чего довёл, подонок.
– Прости, – сдуваю выбившуюся из пучка прядь, всё ещё чувствуя эхо недавнего помутнения.
Испытываю ли я раскаяние? Не-е-ет... Определённо нет. Он без спроса тронул то, чего я трогать ещё никому не позволяла. Мял бесстыжими губами, тискал руками грубыми, и имел наглость преподнести это как нечто само собой разумеющееся. Пусть теперь не жалуется, скот, что огрёб по заслугам.
– Поверить не могу, – хруст осколков сопровождает каждый Светкин шаг, пока она потрясённо обходит байк, осматривая результат обрушившегося на железяку гнева.– Психанула ты, конечно, капитально. Теперь Лис тебя точно прибьёт.
Зашвырнув кирпич подальше за забор, удовлетворённо сплёвываю на сидение и поворачиваюсь к подруге.
– Надорвётся. И не нужно так смотреть, будто я выжила из ума. Ваш Лисицин потому и борзый такой, что ему всё сходит с рук. Пару раз на место гада поставить, быстро присмиреет.
– Тебя же как минимум могут исключить!
– Если он побежит жаловаться, то выставит себя посмешищем. Оно того стоит. К тому же универов много, а гордость у меня одна.
Света снова открывает рот. Я возвожу глаза к небу, внутренне готовясь к новой порции нравоучений, но она вдруг крепко сжимает меня в объятиях.
– Поль... я так тобой горжусь! – бьёт по ушам неожиданно восторженный громкий вопль. У Светки всегда была бурная реакция на сход адреналина. Впрочем, даже меня порядком колотит. – Мне бы ни за что не хватило храбрости... А ты показала не только ему, ты им всем показала кузькину мать!
Растроганно улыбаясь, обхватываю руками узкие плечи, вскидываю голову и... встречаюсь глазами с несущимся к нам Киром. Перекошенным от ярости и жутко взъерошенным. Мне кажется, что сердце вот-вот скакнёт вслед за тем кирпичом. А Света тем временем только заводится:
– Круто же! Минус один высокомерный мажор.
Я крепко закусываю губу изнутри, чтобы не дать родиться ненужному мату.
Кир летит на нас ураганом. Даже смартфон, зажатый в татуированной руке, должно быть, весь трещинами пошёл от натуги. Чернее тучи, быстрее смерча.
Инстинкты всё-таки побеждают, они толкают меня на шаг назад, заставляя пасовать перед Лисом как перед стихийным бедствием. Секундная слабость, которую его мутные глаза едва ли сейчас видят.
– Свет, замолчи, – молю шёпотом, искренне надеясь, что этот торжествующий спич каким-то дивом не достиг его ушей.
– А что, скажешь неправда? Кто такой Лис без родительских денег и связей? – подруга, словно не слыша меня, возмущается всё громче. – Никто! Ноль без палочки.
– Свет... – немею, глядя на резко застывшего Кира. В горле скребётся проглоченный завтрак.
– А пусть тебя не обижает. В чате среди моих однокурсников только и мемов про то, как зайка Лиса поимела. А ещё знаешь, что пишут? Поля? Полина, ты чего...
– Продолжай, – Кир дёргает губами. На треснувшей ссадине выступает капля крови, и это далеко не улыбка – это оскал.
Света делает большие глаза, запинается и мгновенно понижает голос так, что даже мне с трудом удаётся её расслышать.
– Он сейчас за моей спиной, да?..
– Именно, – негромко подтверждает Кир, впиваясь стеклянным взглядом в свой байк. – Договаривай, пока я твою подружку на бензобак вместо заплатки не намотал. Не люблю, знаешь ли, неловких пауз...
Светка смотрит на меня с выражением такого неподдельного ужаса на лице, что я и сама на время впадаю в ступор.
– Ну ещё пишут, что ты втрескался... а Поля тебя отшила.
Твою же мать...
Чтобы понять, насколько Лис этим взбешён, достаточно увидеть, как резко сужаются его зрачки. Две злые точки в кипящей карамели.
– Чушь махровая, – бросает он сухо.
– Чушь – не чушь, а продолжишь её преследовать, считай, распишешься под каждым словом! – храбро парирует Света.
– Не лезь в это, – на всякий случай заслоняю подругу собой.
Даже не знаю, что меня больше пугает: его недобрый прищур или гаденькая ухмылка. Сейчас рванёт.
До вечера
Кир зубами вытягивает из пачки сигарету, щёлкает зажигалкой, затягивается, кажется, целую вечность и только затем устремляет на меня задумчивый взгляд.
– Значит так, вечером поедешь со мной.
– Что, прости?..
Лис укоризненно качает головой, затем складывает руки рупором и издевательски произносит:
– Отрабатывать будешь.
– Забудь, – рычу, едва не щерясь. – Не устраивает – чеши плакаться в деканат.
Губы Кира трогает прохладная усмешка.
– А ты недальновидна, – что-то нечитаемое закипает в его дьявольских глазах и меня туда затягивает будто в трясину. Моё раскаянье в содеянном, скорее всего, очевидно, потому что улыбка Кира становится ещё шире. – Вот приблизительная сумма, в которую обойдётся ремонт моего байка, – он быстро выводит на пыльном щитке переднего колеса нехилую такую шестизначную цифру. – Либо ты поедешь со мной, либо долг будет выплачивать твой папочка. Правда, я слышал у вас сейчас финансовые трудности... Уверена, что потянете? Я ждать не буду.
– Я не стану с тобой спать ни за какие деньги, – убито прикрываю глаза, всерьёз жалея, что так опрометчиво выкинула кирпич и теперь нечем заехать по наглой морде. – Даже если твои два колеса дороже отцовских четырёх.
– Ошибаешься, чудо.
Лис, конечно, клинически самоуверенный, но вот сейчас моё беспокойство растёт пропорционально его спокойствию.
– Поверь, отец сначала открутит тебе голову, за такие предложения, а потом уже посмотрит счёт.
Очередная попытка достучаться не меняет ситуации.
– Ладно тебе, прикрути фантазию, – с растущим задором кривит он губы. – Речь не об интим услугах, не мечтай.
– Сначала докажи, что это сделала Поля, а потом уже предъявляй какие-то претензии, – заступается вдруг Света, в очередной раз умиляя несвойственной себе решимостью.
Кир потирает руки с таким неприкрытым азартом, что внутренности сжимаются в ледяной сгусток.