– В общем, они жили в приюте, а вот несколько недель назад получили квартиру. От города. Ну, вы знаете, когда дают дотации. И это здорово. Но только у них ничего нет. Они спят на полу. Я хорошо знаю эту семью. И это неплохие люди, говорю вам.
Грейс услышала, как лифт начал подниматься.
– Я хотел сказать, раз уж вы отдаете много вещей на благотворительность, и это здорово… Я просто подумал, ну, понимаете, если бы вы захотели…
– Хорошо. – Наконец до нее дошло. – Ну, конечно. Разумеется. Я с радостью. Все, что они захотят забрать. Просто замечательно. Тут есть и кровати, и постельное белье, и полотенца. А еще кастрюли и сковородки…
С его лица слетело напряжение, и он почти стал похож на счастливого ребенка. О’Рурк преобразился. Внезапно он стал выглядеть, как молодой человек, юный офицер О’Рурк. Порой так случается.
– Для них это было бы просто здорово. Вы даже представить себе не можете.
Они быстро договорились о встрече через день. О’Рурк должен был прийти вместе с отцом парня и двумя его сыновьями и заранее нанять грузовик.
– Это хорошая семья, – повторил О’Рурк. – Поверьте мне, я видел много дрянных семейств. А это хорошая семья.
– Я не сомневаюсь, – согласилась Грейс. Она уже не представляла себе, что такое хорошая семья, но он, наверное, знал, о чем говорил. – Просто так важные документы не теряют.
– Не теряют. – Теперь он казался немного робким. – Послушайте… Я еще вот что хотел сказать. Мы знали, что вам ничего не известно. После самой первой беседы это поняли. И мы себя чувствовали ужасно за все то, чему вынуждены были потом вас подвергнуть. Мы знали, что вы хороший человек.
Грейс почувствовала, как у нее запылали щеки. Она кивнула, не глядя на него.
– Я просто… выбрала не тех друзей… верно?
– Вы выбрали не того парня. Это случается сплошь и рядом.
«Как будто я сама этого не знаю», – подумала Грейс. Лифт уже подъезжал к этажу.
Позади полицейского заскрипели дверцы, и он сделал шаг назад, махнув на прощание рукой. Грейс продолжала стоять у полуоткрытой двери, пока он не скрылся из виду. Но не сразу вернулась в квартиру. Она еще постояла на месте, прислушиваясь к знакомым скрипу и щелчкам лифта, пока тот опускался. Наконец раздался скрежет дверцы, и лифт выпустил полицейского в вестибюль, в дождливый и мрачный день, клонившийся к вечеру, и на улицу, где она когда-то жила.