Зеркала и галактики - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ворон cтр.№ 91

– Ссыпайте. Спасибо. А киску дадите?

Оказывается, Хрюндель всю дорогу продержался на своем посту.

– Попробую. – Я подал котенка, но Хрюндель издал отчаянный мяв, засучил лапами, оцарапал Юльку, вырвался и в мгновение ока взмыл мне на плечо.

– Говорила ж я вам! – вскричала Марион с самодовольством, как будто лично собрала весь урожай. – Недаром Лен – мой племянник.

Над лужком повисла тишина. Дамы и господа впились в меня взглядами и начали отодвигаться. Как же – беглый зэк! Убийца и душегуб.

– Ах вот оно что… – протянул плюгавый хмырь в военной форме и с украшенной серебряными накладками кобурой. Мода нынче на пороховое оружие. В армии даже додумались награждать таким особо отличившихся офицеров. – Тогда понятно.

– Карлос! – вспылила тетка. – Что тебе понятно?

Военный поглядел на меня, как на жабу.

– Ясно, почему он такой наглый.

Началось: сейчас мужики возьмутся меня бить. Не больно я их боялся – и не таких на своем веку повидал – но не хотелось затевать драку в благодарность за тетушкино гостеприимство.

– Марион, как ты могла допустить?… – возмутилась какая-то сухопарая жердь. Порой случаются такие тетки – к сорока пяти превращаются в нечто бесполое и отвратное, и от общей обиды на жизнь полны яда, как змеиный зуб. – В твоем доме – беглый преступник! Ну, ты меня извини… Не ожидала. У-у-уйй! – взвизгнула жердь: я протянул к ней руку. – Не трожь!

А я и не трогал – больно надо. Всего лишь проверил россыпь алмазов на плоской нецелованной груди: подозрительны мне показались эти камешки. Заодно угадал имя.

– Ваши бриллианты фальшивые, мадам Коринна.

Согласен: я повел себя недостойно. Тощая мымра выпучила глаза, побелела, покраснела, посинела и осталась с разинутой варежкой.

– Ленвар! – в голосе Марион прозвенела сталь. – Ты забываешься.

– Но тетя! – покаянно прижал я руки к груди. – Они вправду фальшивые – синтетика, дешевая имитация. Я думал, мадам неизвестно. Хотел помочь.

Первой покатилась со смеху Юлька, за ней – белокурая Ирена. Марион тоже не подвела, и вскоре чуть не все гостьи уже держались за бока. Зато мужики стояли мрачнее тучи и несомненно готовились накостылять наглому обормоту по шеям. Пришла пора сматываться.

– Мое почтенье, господа. Будьте здоровы.

Мы с Хрюнделем двинулись к аллее, по которой пришли сюда. За спиной хохотали женщины.

И вот, когда я уже совсем наладился покинуть лужок, из дальних кустов вырвались давешние кабысдохи. Огромные пегие твари, которые при виде меня взревели и, роняя с клыков пену, прибавили ходу.

– Фу! Назад! – крикнула Марион.

Шерифа Кристи на них не было! Признавать за авторитет мою тетку эти драконы не желали. С ревом и лаем они мчали через луг, на мордах читалось намерение порвать мне глотку.

Раздался визг перепуганных женщин.

– Стоять! Лежать! Апорт! – заорал я.

Иногда такой серией разномастных команд можно сбить пса с толку, но здесь был не тот случай. Барбосы решительно неслись меня загрызть.

Удирать от собаки нельзя: она бросится в погоню за дичью. Уж на что я резво бегаю, и то не рискнул припуститься. Забрался бы куда повыше – но деревья далеко; взлетел бы – крыльев нет. Ни камня под рукой, ни палки, столы и стулья остались позади.

Тогда я с отчаянья упал на четвереньки, оскалился от уха до уха, кошмарно зарычал и бросился на летевшего впереди кобелину. От неожиданности он сделал свечку и присел на задних лапах. Сука затормозила, взрыв когтями землю. Я – на них, с рычанием и жуткими воплями. Они – боком-боком, да в сторону. Скалятся, ворчат, но уже не столь грозно. Чтобы окончательно показать, кто отныне вожак в стае, я подхватился с земли и обеими руками вцепился кобелю в загривок. Он клацнул зубами у ноги, промахнулся, а я приподнял его, встряхнул – представляете, каким гигантом должен быть вожак, если способен оттрепать подобную махину? – и для пущей острастки добавил ботинком в пах. Пес взвыл и позорно бежал; его подруга бросилась следом.

На беду, с перепугу они рванули не в кусты, а на гостей. Ох, и крик поднялся! Отродясь такого не слыхал. И вдруг – дуплет и собачий визг. Гляжу: кабысдохи валяются на земле, а Карлос – плюгавец в военной форме – опускает руку с пистолетом. С тем самым – наградным.

Настала полная тишина и неподвижность.

Я машинально проверил, на месте ли Хрюндель. Бедняга был чуть жив от ужаса, но держался крепко.

Потом с места тронулась Марион, подошла к собакам и опустилась на колени. Голова поникла, темные локоны струились вниз.

Не люблю песье племя; на дух не переношу. Но когда я приблизился к тетке и услышал, как скулит раненая сука, в горле встал ком.

– Ирма… – всхлипнула Марион. – Ирмочка, маленькая…

– Может, ее в клинику? – предложил я.

– Не успеем… Ирмочка! – Тетку затрясло.

Почему она сочла, что слишком поздно? Лично я бы попытался. Собака лежала на боку, на груди краснело мокрое пятно – однако псина была жива.

– Бедная моя… больно маленькой… Лен! – Марион схватила меня за руки. – Сделай что-нибудь!

Ирма засучила лапами и захрипела, из раны ударил красный фонтанчик.

– Господи… не могу… Пристрели ее! – взмолилась тетка. – Ей же больно! Ле-ен! – закричала она страшно, словно умирала сама.

Я обернулся к гостям, обвел взглядом застывшие лица.

– Карлос! Пристрели собаку.

Военный не шелохнулся.

– Ирма, Ирмочка… – плакала Марион.

Собака дергалась и хрипела.

– Да кончайте ее, – нервно сказал кто-то из мужиков.

Карлос гадливо кривился и не трогался с места. С него сталось пальнуть в удирающих от меня псин, но добить подранка духу не хватало. И за что этого урода наградили оружием, хотел бы я знать.

– Дай пистолет.

Его пальцы судорожно сжались на рукояти.

– Дай сюда, говорю!

Молчание; только плачет моя жалостливая тетка. Я пошел к Карлосу. Шагал к военному через лужок, всей кожей чувствуя, как у него натягиваются нервы.

Он меня ненавидел; ненависть ясно читалась на морде. А я пер на него, вздернув подбородок и задрав нос, – то, чего делать нельзя: этому меня научили в Травене. Но мучительно умирала собака, и билась в истерике Марион, и я должен был положить этому конец.

Рука с пистолетом дрогнула.

– Не дури. Карлос!

Оружие вскинулось и уставилось мне в брюхо. Нервишки у военного ни к черту.

– Стоять! – хрипло каркнул он. Лицо посерело, над бровями заблестела испарина.

Я стал как вкопанный, молясь про себя, чтобы никто не дернулся и не завизжали тетки. Резкий звук или движение – и нервы у мужика сдадут: он всадит пулю мне в кишки. Нас разделяло метра три. Три метра низенькой, любовно взлелеянной газонной травки. Сейчас Лен Техада на ней поваляется…