Зеркала и галактики - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ворон cтр.№ 278

– Спи, – мягко сказал мистер Эрроу. – Потом тебе будет очень трудно… Надеюсь, ты справишься.

Я уже спал, удивляясь, с какой стати мне будет трудно. А когда проснулся, в каюте стоял портрет Юны-Вэл.

Зря его принесли. Непредусмотрительно. Заглянет кто-нибудь в каюту – и в два счета догадается, отчего после нижних контуров у меня на уме не Джон Сильвер, а его жена.

Выпутавшись из спальника, я сел на постели. Изображение на портрете исчезло. Остался черный, влажно отсвечивающий квадрат. Я улегся обратно. Снова появилась Юна-Вэл с улыбкой в луговых глазах. Я подвинулся. Изображение смазалось и потускнело. Ладно. Коли так, пусть будет. Даже если сюда зайдет мистер Смоллет, он не станет валяться на постели и разглядывать выставку портретов на столе. Многовато их – целых три. Пожалуй, уберу тот, что со стриптизом. Мне на него уж не смотреть – неловко перед Лайной. Все равно, что на чужих жен таращиться.

По шторке хлопнули ладонью:

– Джим! Проснулся?

– Почти, – ответил я, соображая: это голос нашего лисовина, но за дверью как будто не Том.

– Выходи, – продолжал он.

Понял, что не так. Не хватает обычного «Джим, друг». Почему я ему больше не друг? Из-за Сильвера, что ли? Одевшись, я выбрался из каюты; лисовин придержал норовистую шторку. Его белые усы были горестно опущены, рыже-черная, с сединой, шерсть на маске топорщилась. В зеленоватых человеческих глазах мне почудилось непонятное горе.

– Что стряслось?

– Беда, – вымолвил он. – При мне и случилась. В медотсеке. Они что-то сделали с мистером Смоллетом.

– Кто сделал?

– Сильвер и Мерри. Заняло тридцать секунд. Включили приборы – раз, два, три – и выключили. А он… Его буквально убили.

Я прижмурился, глубоко вздохнул. Главное – не пороть горячку.

– Что с ним? Конкретно.

Зеленоватые несчастные глаза заморгали. Лисовин с силой потер лоб; шерсть пригладилась было и опять встала дыбом.

– Понимаешь, это уже не мистер Смоллет… не тот, что раньше, – принялся он объяснять. – Тот был капитаном корабля… странный, но все-таки капитан на своем месте. А сейчас – растерянный, пришибленный, взгляд погасший, как пеплом присыпан. Словно после контузии. И оглядывается с таким удивлением… В толк не возьмет, где оказался и как его сюда занесло.

– Том, это не ко мне, – сказал я рассудительно, – а к мистеру Эрроу.

– Ты считаешь? – вскинулся лисовин. – Эрроу набросился на него и вырубил одним ударом. А Сильвер с Мерри докончили начатое.

– Мэй-дэй! Я-то чем могу помочь?

– Ты знаешь, зачем они это сделали?

С языка чуть не сорвалось: «Знаю». Маску я не ношу, Том может по лицу читать свободно. Он и прочел.

– Джим! Говори.

Я помотал головой.

– Ты понимаешь, что это бунт на борту? – настаивал он. – Капитан, по сути, смещен… не может выполнять свои обязанности. Кто командует «Испаньолой» – мистер Эрроу? Рейнборо? Сильвер?

– Понятия не имею. Я спал и не в курсе последних событий.

Том разозлился.

– Ты был с Сильвером на чертовых контурах. Что он за человек? Что ему надо?

Проклятье. Как отвечать на такие вопросы?

– На контурах я сочинял себе сны и про Сильвера ничего нового не знаю. Но вряд ли он стремится сместить капитана. Вот ей-богу, в это я не верю, – сказал я с чувством. И задумался.

С Юны-Вэл станется воплотить отчаянную задумку; почему бы ей не забрать командование в свои руки? Может. Только зачем? И первый помощник не был с ней в сговоре. Он послал капитана в отключку, поскольку мистер Смоллет додумался до запретного и раскусил Юну. Затем в медотсеке произошло нечто, чему Том был свидетелем, но мог истолковать неверно. Юна-Вэл любит мистера Смоллета и едва ли сотворила скверное… Кто сказал, что любит? Она – или я сам придумал? А если даже и она, ей ничто не мешало солгать.

Я поглядел в ждущие глаза лисовина.

– Я попытаюсь разобраться.

– Почему ты, а не мы?

Внятный ответ не шел на ум.

– Не доверяешь? Джим, ты с кем? Со мной, с капитаном или с Сильвером и его командой? С предателем-Эрроу? С Рейнборо, который погнал тебя на контуры с мужиком и которого теперь ждет суд чести?

Суд чести – это серьезно. Но когда еще он будет! Прежде нам предстоит вернуться на Энглеланд.

– Я не готов выбирать, – сказал я, хорошенько подумав. – А ты не торопись обвинять тех, кто пытается спасти свой корабль… его экипаж.

– Спасти или загубить?

Биопластовые усы на маске гневно трепетали, в прозрачных глазах я прочел свой приговор: я – такой же предатель, как Рейнборо и первый помощник. До сих пор я не особо дорожил дружбой лисовина, но терять ее оказалось неожиданно больно. Друг-то у меня один.

– Делл жив?

Том угрюмо кивнул. Я продолжал:

– Прогноз?

– Должен выжить… если ничего не изменится.

– Какой у нас уровень? – Я обвел взглядом широкий, плавно закругляющийся коридор. Ровное желто-белое свечение не утомляет даже без «очков», шторки на дверях висят темные.

– Две целых и одна, – неохотно выговорил Том. – Экипаж в восторге.

– Так какого рожна ты пристал, когда все хорошо?

Лисовин враждебно молчал.

– Лично ты был первый кандидат к Чистильщикам. Рейнборо спасал тебя и Делла, и весь экипаж в придачу. Ему это удалось. Чем ты недоволен? Ну?

– Мне жаль мистера Смоллета… – Том запнулся, но упрямо договорил: – и тебя.

– Меня жалеть незачем. Где капитан?

– В салоне. Вообще-то тебя звали на ужин, – спохватился лисовин.

Двинулись в салон. Идти было тяжко; ноги слабели, я задыхался. Треклятая «Испаньола» отступилась от команды и второго помощника, но готовится сожрать нас с Сильвером… с Юной-Вэл.

Счастье, что мы спускались, а не шли наверх. Я едва добрался до салона, а за шторку уж и браться не имело смысла. За нее взялся лисовин, но подлюка оказалась туго натянута и не пустила нас внутрь.

– Подождем. – Том прислонился к стене.

Ждать так ждать. Я и не думал подслушивать; просто в салоне громко разговаривали.

– Александр! – почти кричал взбешенный доктор Ливси. – Вы мне ответите наконец? Что происходит на вверенном вам корабле?

– Я сам спрашиваю о том же, – хладнокровно возражал мистер Смоллет, – и не получаю ответа.

– Кто командует «Испаньолой»? – наседал доктор. – Вы или пилот Рейнборо?

Будут теперь полоскать беднягу Рейнборо, которому нечем оправдаться. И я ни слова в его защиту сказать не могу.