Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки - читать онлайн книгу. Автор: Соня Марей cтр.№ 23

— Эй, ты чего…

— Ну что за люди? Никакой благодарности, — притворно вздохнул он. — Кошки, вообще-то, снимают боль.

— Ну что ж, надеюсь, терапия кошатинкой поможет, — пробормотала я, но тот услышал и захихикал.

Мое непростое дежурство продолжалось. К вечеру еще у четверых появилась сыпь и поднялась температура, в том числе и у малыша с рахитом. Я бегала целый день, и нейра Бовилл отправила мне на помощь освободившегося Лика.

— Надеюсь, ты переболел этой заразой, — сказала, едва мальчик вошел в палату.

Он самоуверенно улыбнулся.

— Я переболел всеми видами сыпи! Однажды такие пузыри были, что все думали — умру. Но я выжил всем на зло. А правда говорят, что детскими болячками повторно не заражаются?

Я кивнула, надеясь, что в этом мире нет никаких особенностей иммунитета, и Лик вне опасности. Как и я, унаследовавшая чужое тело. Все-таки мне ничего не известно о прошлом бывшей владелицы, как и о том, что с ней стало.

С Ликом я обрела не только дополнительные руки, но и свободные уши. Рассказывала ему о симптомах, объясняла все свои действия, рассказывала о лечении, а парнишка слушал с неподдельным интересом. Возможно, из него вышел бы хороший врач.

Нейт Кварл снова посетил палату, когда на улице стемнело. Справился о самочувствии маленьких пациентов, выслушал мой доклад и для верности осмотрел нескольких детей. Он остановился у кроватки с рахитичным мальчиком и измерил ему температуру.

— У Тилла сильный жар, — Кварл поцокал, вертя в пальцах термоскоп. — Если к утру не пройдет, дело плохо.

Так я и узнала, как зовут этого сироту.

— Слабые дети хуже переносят болезни, а у Тилла еще и рахит. Ему, как и всем остальным, надо давать рыбий жир и хорошо кормить.

Главный лекарь посмотрел на меня с нескрываемым скепсисом.

— Все начинающие лекари всегда подозревают у пациентов самые страшные болезни вместо чего-то вполне банального. Этот малыш просто недоношенный.

Потом забрал пронумерованные баночки с анализами, которые мы собирали всеми правдами и неправдами. Некоторые проверил на цвет, на запах, сказал:

— Сообщите, если заметите в моче кровь или что-то странное. Утром снова зайду.

И ушел.

Это была одна из самых страшных ночей в моей жизни. В мире, отстающем от моего родного на несколько веков, один на один с двумя десятками лихорадящих детей. Тем, у кого симптомы появились раньше всего, стало хуже: жаропонижающее не помогало или имело совсем короткий эффект, пульс на этом фоне частил, дыхание сбивалось. Кто-то не мог спать от боли и жара, я разрывалась на части.

— Бовилл с Кварлом сейчас на операции, другие разошлись по домам, — ворчал Лик. Он помогал мне всем, чем мог. Поил малышей, обтирал их влажной тканью, носил на руках.

Стоило подумать о лекарстве, что лежало у меня в сумке, как ладони становились мокрыми, а колени подгибались. Как набраться смелости и испытать его? И как не сделать еще хуже?

Но какой выбор? Среди этих детей есть очень тяжелые, это в нашем мире я сталкивалась с легкими формами скарлатины, когда можно было обойтись и симптоматическим лечением. Ну не дожидаться же, в конце-концов…

У меня не хватило смелости додумать страшную мысль. Я не сразу заметила, как подошел обеспокоенный Лик.

— Аннис! — мальчик пытался меня дозваться. — Что такое? Что с тобой?

Я улыбнулась через силу и погладила его по непослушным вихрам.

— Найди в моих вещах пенициллин, который мы купили в аптеке. Только никому не говори.

Лик нахмурился, но выполнил поручение без лишних вопросов. Сбегал и вернулся с заветной склянкой, передавая ее мне с ловкостью бывалого контрабандиста.

— Извини, если скажу что-то не то, — начал вдруг, опустив глаза, — но я чего-то не понимаю. Ты разговариваешь и ведешь себя не так, как знакомые мне деревенские девушки. То есть у тебя речь слишком правильная и какая-то заумная бывает, как у высокородных. Но при этом ты не умеешь читать и писать. Родители вряд ли отпустили тебя путешествовать по Рэнвиллю в одиночку, так может ты… — он опустил голос до шепота. — Сбежала?

— Сбежала? — оторопело спросила я. На самом деле я ожидала совсем других вопросов, мальчику удалось меня шокировать.

— Из-под венца! — выдал он таким тоном, будто разгадал мою самую страшную тайну. — Я случайно увидел край белого платья у тебя в мешке, когда искал лекарство. А белое у нас носят либо невесты, либо покойницы.

У меня аж сердце оборвалось. Вот гадство! Надо было сразу выбросить этот наряд.

— Не бойся, я никому не скажу. Я — могила, — он сделал вид, что завязывает рот на шнурок, а у меня дернулся глаз от похоронной тематики.

— Когда придет время, все расскажу, Лик, — я коснулась наклонилась над кроваткой с проснувшимся малышом. — А теперь иди спать.

— Я лучше с тобой побуду. Ты еле на ногах держишься, — пробубнил он.

— А как ты завтра мне помогать будешь, если не поспишь? — спросила строго и указала пальцем на дверь. — Иди давай, отоспись за нас двоих.

Лик еще немного поспорил, но в конце-концов сдался и угрюмо поплелся на выход.

Я выбрала двоих детей с самым сильным жаром и самой яркой сыпью: мальчика и девочку, которым было месяцев по шесть. Отсчитала несколько крупинок пенициллина согласно инструкции и развела водой. Тяжело было принять это решение и взвалить на себя ответственность. Как же трудно приходилось первопроходцам в медицине, когда они испытывали на других или на себе новые средства и методы, не зная, к чему они приведут.

Я по очереди напоила малышей лекарством с ложки, поносила на руках, дожидаясь, пока те заснут, и уложила в кровати. В палате в кои-то веки стояла такая тишина, что я услышала, как в висках стучит кровь.

За окном занимался тусклый рассвет. Я подставила табуретку к подоконнику, положила голову на руки и смежила веки. На колени прыгнуло что-то тяжелое, теплое и мурчащее. Вот отдохну пять минуточек. Или десять…

Открыв глаза, я чуть не заорала. В палате было уже светло, а передо мной крупным планом маячило усатое лицо нейта Кварла, он тыкал мне в нос тряпочкой с очень вонючим и едким запахом. От паров нашатыря брызнули слезы и сперло дыхание.

— Ты чего, милочка? — лекарь выглядел очень обеспокоенным. — Тебя никак не могли добудиться. Бледная была, как стена, и что-то неразборчивое бормотала.

Я ничего не соображала и почти ничего не помнила. Кряхтя и кашляя, провела ладонями по лицу, голова гудела так, будто по ней всю ночь стучали молотками. Тем временем Кварл показал палец.

— Сколько видишь? Четыре? Пять?

— Один, — прохрипела, и лекарь расслабился.

— Тьфу, напугала. Ты что, всю ночь дежурила? Пойди поспи нормально, нам работники нужны здоровые и полные сил.