Автор его победы - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Галл cтр.№ 80

Вот только с каждым словом, боль в груди расплывалась все больше и в результате вылилась в громкие рыдания. Уткнувшись в подушку, Ника пыталась справиться с вновь обрушившимся на нее одиночеством и, только выплакав все свои слезы, забылась сном без сновидений.

* * *

А в замке восьмого королевства, у черного монумента в виде книги, сверкнула сфера, рассыпаясь тысячью искр, и каждая искорка словно переносила тело мужчины домой. Оракулы встрепенулись, Нордик и Элрик вскочили, ожидая полной трансформации своего принца.

Магистр видел, как Рэтмир стоял, подняв лицо к небу, и замечал, что магия Оракулов меняет его, подстраивает под мир магии. Лицо мужчины становилось моложе, ведь он покинул дом всего меньше двух лет назад. Одежда так же менялась, и из странного костюма трансформировалась в дорожный наряд. Глаза юноши были закрыты, но первый вздох показал, что перенос закончен.

— Мой принц.

При звуке его голоса, Рэт открыл глаза, и Нордик вздрогнул. Старого мага обожгло такой болью в глазах юноши, что он испугался, что перенос не был закончен. Принц отвернулся, поднял свои руки, осмотрел свое тело, костюм. Подскочил Элрик, и на лицах парней проявилась практически одинаковые улыбки. Они крепко обнялись, и молодой маг не удержался, приподнял принца и вновь опустил его на землю.

— Вернулся, ты вернулся, — засмеялся Элрик.

— А как иначе, — Ратмир обернулся к наставнику, и магистр не удержался и, шагнув ближе, крепко обнял принца. Чувствуя под руками тепло его тела, крепость мышц и костей, старый маг наконец-то успокоился и выдохнул. Решив, что видение боли было ошибочным.

— Нам пора домой, — обратился принц к магистру. — Надо освободить семью Рури и ее саму из рук Ле Вильмонов, остановить Лесара. Вы ведь нам поможете? — Рэтмир оглянулся на Оракула.

— Да, Ваше Высочество, — кивнул старик. — Мы откроем портал, как только вы поедите и освоитесь после переноса. Наши люди проводят вас. Думаю, стоит переодеться и вооружиться.

— И обсудить план действий! — заметил магистр. — Не забывайте, Ваше Высочество, вы теперь из плоти и крови, и рисковать вашей жизнью я вам не позволю.

Принц засмеялся, а большие двери, ведущие из зала, распахнулись и один из прислужников пригласил следовать за ним.

— Элрик прав, — неожиданно заметила Оракул, как только мужчины вышли, — порой Рэтмир действительно ведет себя как идиот!

— Не ворчи на мальчика, он впервые влюбился. Я бы тоже не стал рисковать жизнью и свободой своей любимой.

— А по мне, в такие моменты надо быть вместе, и преодолевать все трудности рука об руку. Разлука ничего не приносит, кроме боли и печали. Он практически разбил ей сердце.

— Сама виновата, не стоило дарить девочке прозрение. Подумаешь, поморгала бы чуток и решила, что исчезновение ей просто привиделось.

— Сам не ворчи. История запущена, и теперь только от них зависит, чем все кончится.

— Согласен. Как там Ле Вильмоны?

— Герцог узнал о возвращении сына, торопится в замок.

— Подгадаем приход Рэтмира во время их теплой встречи?

— Если Рэтмир будет готов. Мне не нравится, что ты подверг семью Рури террору этого взбалмошного мальчишки Кристана. Имей в виду больше рисковать ими я тебе не позволю.

— Да понял я, понял. Не ворчи. Лично присмотрю за ними. Всеми.

Ника проснулась поздно. Несмотря на долгий сон, девушка чувствовала себя разбитой. Вставать не хотелось, каждое движение причиняло чуть ли не физическую боль. Но, вспомнив слова бабушки: «Движение — это жизнь!», всё же пересилила себя и села в кровати.

В голове шло противостояние мыслей, одни напоминали о Ратмире, как он уходил, как смотрел, что говорил, а вторые обиженным ребенком кричали: «Он не позвал! Он оставил тебя! Не рассказал!». Рассудительность всегда была спасательным кругом для Ники. И девушка стала объяснять самой себе, что это не Ратмир, а она придумала розовый замок. Вообразила невозможные чувства, нереальные отношения, и никто не виноват, что они рассыпались солью на рану её одиночества. Ратмир никогда ничего ей не обещал, он всегда говорил, что для принца важнее вернуться домой и спасти его родителей. Она сама заставила его принять ответственность за других людей, и напоследок… Ратмир любил умных, а она просто дура, что повелась на крутого мужчину.

Ника поднялась, чувствуя себя марионеткой в нитях силы воли, но послаблений себе давать не могла. Умылась, приготовила незамысловатый завтрак, который так и не смогла съесть. Оделась и отправилась к Маринке. Та, оценив спокойное состояние подруги, успокоилась сама и похвасталась, что у нее с Димой всё серьезно, и он даже познакомил ее со своими родителями.

Позвонил отец, и Ника, попрощавшись с подругой, направилась к нему. Было странно идти нему в мастерскую, смотреть на полки, где стояла обувь для ремонта. Отец за станком обновлял заклепки на причудливых берцах.

— Чаю хочешь? — спросил он, когда Ника, зайдя за прилавок, притулилась на стуле.

— Нет, я от Марины. Она уже напоила.

— Вот как, а я и печенье купил, какое ты любишь.

На стойке, и правда, лежал пакетик песочного печенья в виде цветочков. Такое Ника любила в детстве. Они с мамой макали их в теплое молоко и старались съесть до того, как оно обвалиться в чашку. Ника больше не ела его после смерти мамы, даже когда бабушка покупала.

— Я любила их с молоком, — грустно улыбнулась Ника. — Зачем ты позвал меня? Что-то нужно Ольге Игоревне?

— Нет, я просто хотел увидеть тебя. Узнать, что у тебя все хорошо.

— У меня все хорошо.

— Я рад.

Наступила неловкая пауза, Ника вдруг поняла, что хочет уйти. Говорить по душам не хотелось, да и смысл. Что изменят разговоры? Годы одиночества рядом со своим отцом?

— Прости меня.

— Что? — Ника подумала, что ослышалась.

— Прости меня, — повторил отец и, отложив свою работу, развернулся к дочери. — Я был плохим мужем твоей маме, но стал еще худшим отцом для тебя. Я так и не понял, что значит быть папой, что значит любить и заботиться о своей дочери. Прости меня.

— С чего это ты заговорил об этом? Да и вообще, с чего ты взял, что ты был плохим отцом?

— Я просто вижу, как другие приходят со своими дочерями, как они заботятся о них, и понимаю, что никогда не делал такого для тебя, а еще… Мне приснилась твоя мама… И я понял, что должен сказать тебе как тебя люблю. Люблю по-своему, вот тут, в сердце, — отец приложил руку к груди. — Не умею я говорить об этом. Такие банальные слова никогда не смогут передать той щемящей нежности, что я испытал, когда тебя впервые дали мне в руки… Ты была такая кроха, с большими глазами, как у мамы… Такая маленькая, что я боялся прикоснуться к тебе, боялся навредить…