Полуночная тень - читать онлайн книгу. Автор: Алина Сконкина cтр.№ 103

– Какой есть, – недовольно пробубнил Реми, вытирая воду с лица и отряхивая волосы и одежду.

– Кстати, скоро белая ночь, – многозначительно сказал Гастел, выжимая край футболки, не закрытой длинным плащом. Гильдейскую форму бывший наёмник не снимал ни в холод, ни в жару, словно она уберегала его от любой непогоды. Реми заметил, что капли воды стекали по тёмно-серому материалу, не впитываясь.

– И что? – бросил Кетал, выжимая красный кушак.

– А то! Я жить хочу. Человеком, – пояснил Гастел, бросив свой ятаган вожаку.

Кетал поймал оружие и принялся ловко с ним поигрывать. Мужчина уловил замешательство на лице Реми и пояснил:

– Среди нас есть обращённые. Вот Гастел и боится за свою лысую шкуру.

– А зачем они в стае? Они же не контролируют обращение, – недоумевал Волчок.

Когда оборотень в приступе звериной ярости кусал человека, яд, наполняющий слюну в тот миг, попадал в кровь жертвы и проклинал её обращением в зверя. Укушенных называли обращёнными. Они не могли контролировать свои превращения в зверя, чаще всего обращаясь в ночное время суток и под воздействием сильных эмоций. Звериная сущность брала верх над обращёнными, человек зверел, жаждал крови и не мог сдержать инстинктов. Из-за их безумств и кровавых расправ над попадающими под руку, люди придумали сотни страшных историй и укоренились во мнении, что все оборотни – звери, не контролирующие себя ночами.

Несмотря на проклятие звериной сущности, укушенные в остальное время оставались людьми, но уже не могли жить как раньше. Только оборотень, который ранил, мог контролировать зверя внутри обращённого; вот только ранив человека в порыве ярости, оборотень сбегал, либо сбегал укушенный и оставался наедине со своими муками, обращениями и загубленной жизнью.

Обращённые оборотни могли иметь потомство, которое в свою очередь либо несло в себе звериную суть, либо нет. Рождаясь со звериной сутью человек мог лучше контролировать её, оберегая себя и людей вокруг. Над рождёнными оборотнями довлел лишь закон равновесия: какую-то часть времени должно проводить в зверином облике. Если рождённый пребывал в одной ипостаси долгое время, закон равновесия вселенной проявлялся в самой тяжёлой форме – обращая носителя звериной крови во вторую ипостась. При этом насильственное природное превращение сопровождалось адскими агониями, сравнимыми с болью первого перевоплощения обращённого. Раз испытав эти муки, рождённые оборотни предпочитали равно делить время между двумя сущностями своего тела.

Чем больше поколений отделяло потомков от обращённого предка, тем спокойней становился темперамент, послушнее зверь внутри и мягче вселенский закон. Когда же у двух оборотней рождался ребёнок – он был истинным, способным обращаться по собственному желанию и даже выбрать одну ипостась на всю жизнь.

– Они тоже наши братья, – пожал плечами Кетал и добавил, – какими бы сумасшедшими не были.

– Да тут у всех считай, кровь намешана, – не подумав, вставил человек. Оборотень на него злобно глянул и буркнул:

– Не твоё дело, человек!

– Да я что, я ничего, – замахал руками бывший наёмник. Иногда он вёл себя трусливо и глупо, особенно когда рядом Кетал, Реми не мог поверить, что этот подкаблучник мог быть в прошлом гордым убийцей, скрытным, таинственным, неуловимым.

– Плетёшь пояса из нашей шерсти, вот и плети! – Кетал напомнил человеку место и пошёл прочь. – И помалкивай.

– А ты? – спросил Реми, пока вожак не скрылся.

– Я истинный, поэтому я вожак. А ты, Волчок? С кем намешана твоя кровь? – Кетал обернулся и смотрел на мальчика в упор своими сине-фиолетовыми глазами, внушая опасность, всем своим видом говоря, кто здесь вожак и кто главный. Реми опустил голову, боясь своей дерзостью спроецировать конфликт. Он знал, что мог бы дальше смотреть в глаза Кеталу, но посчитал это наглостью.

– Все мои родственники мертвы, потому что были оборотнями, – с горечью и одновременно с гордостью проговорил мальчик.

Чем больше поколений оборотней в родословной, тем легче контролировал истинный свою звериную сущность и мог обратиться в независимости от времени суток или сезона. Истинные считались чистокровными представителями расы оборотней – знатью, и чаще всего становились вожаками стаи. Раньше. Так было до тех пор, пока люди не начали охоту на оборотней, уничтожая в равной степени и обращённых, и рождённых, и истинных.

Не только контроль над зверем становился сильнее с кровью многих поколений, но и пробуждалась магическая способность, даруемая хранительницей всех ночных рас – Персефоной.

– Значит истинный, хэ, – хмыкнул Кетал. Наваждение спало, он снова стал собой, бродягой и весельчаком, а не грозным вожаком стаи.

– Я слышал у истинных, есть какие-то скрытые способности, недоступные простым оборотням, – осторожно подал голос Гастел.

– Чем больше чистых поколений, тем ярче проявляется способность. Но вообще-то, человек, это не для твоих ушей, – опять заткнул мужчину вожак.

Он кивком указал Реми следовать за собой. Оборотни отошли от человека в глубь леса и продолжили разговор.

– Ты, вижу, не слышал о таких способностях, – больше утвердительно, нежели вопросительно молвил Кетал.

– Да. Мне об этом не говорили, – признался мальчик.

– На самом деле, способностью может быть всё что угодно, – развёл руками мужчина, не найдясь с примером.

– А у тебя есть способность? – осторожно спросил Реми.

– Есть, – Кетал почесал редкую бородку, борясь с желанием ничего не говорить мало знакомому щенку. – Я доподлинно вижу, кто лжёт, а кто говорит правду. Вообще я вижу в глазах истинные чувства и мысли. Трудно объяснить. Но есть такое, – нехотя признался он и усмехнулся. – Потому я и стал вожаком.

– Несколько раз… – начал Реми, Кетал стал серьёзным и прислушался, – Меня прятала тень. Я точно не знаю, как такое происходило. Но люди не видели меня… в упор.

Реми не знал, правильно ли он поступил, рассказав о себе Кеталу. Стоило ли доверять незнакомому оборотню? Но мальчик хотел разобраться в себе, понять, почему тень укрывала его словно плащом, а если не у вожака стаи спрашивать, то у кого ещё.

– Хм. Похоже на способность, а подробней не расскажешь? – попросил Кетал.

– Я прятался от стражников в Белом Клыке. Они ходили и светили фонарями по всем углам. Очередь дошла до угла, где прятался я,… они посветили туда ярким фонарем,… но меня не увидели, – мальчик замолчал, вспоминая те мгновения. Он так боялся стражников. Боялся, что его найдут и снова начнут подвергать мучениям в пыточной, но он спасся. Тень спасла его. – Может, конечно, свет от фонаря не осветил всё. Может, это воображение. Мне тогда было семь лет.

– Семь лет?! – воскликнул своим басом Кетал. – Семь лет! В таком возрасте способность не проявляется, обычно. – Мужчина стал тереть свою щетину на подбородке. – Обычно годам к одиннадцати, двенадцати, или позже, когда взрослеешь. Но чтобы в семь лет. Я такого не слыхал.