Анатомия обмана - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Букрина cтр.№ 88

Сквозь поросшие мхом стекла свет в избу почти не проникал. После долгой прогулки под солнцем Мила не сразу привыкла к темноте. На подоконниках, на шкафе и тумбочках – повсюду стояли горшочки, банки, кружки, склянки. В каждом свободном уголке висели пучки душистых трав. Запах отваров смешивался с ароматами сушеных грибов и ягод. Из угла на Милу смотрел женский портрет. Черты лица показались знакомыми. Гостья приблизилась, всмотрелась и не верила своим глазам – с пожелтевшей фотографии на нее смотрела …она сама. Это было невероятно. Если бы изображение было не таким давним, можно было подумать, что кто-то прислал старушке ее фото. Мила зажмурилась. Когда она открыла глаза, портрет исчез. Сквозь прорезь колышущейся шторки, отделявшей пространство, где стояла ветхая, сколоченная из досок кровать, виднелся домотканый половик. Он был очень похож на тот, из дома Агафьи. Мила закрыла глаза и представила босоногую чародейку из Малиновки в расшитом цветами и узорами холщевом сарафане. Словно по радиоприемнику на всю избу прозвучали давние слова ведуньи: «Пей, касатушка, и ничего не бойся. Потом и не вспомнишь, что было». Миле стало не по себе. Она вжала голову в плечи и поежилась, а когда открыла глаза, увидела перед собой Меланью с полным стаканом в руке.

– Выпей-ка, молодуха, а то, я вижу, у тебя душа в пятки спряталась.

– А что это, бабушка? – испуганно уточнила путешественница, через силу сделав первый глоток. – Уж больно горькая ваша трава.

– А доля твоя сладкая? – хитро улыбнулась знахарка. – Пей до дна и ни о чем не тревожься, нынче мужем твоим и сыном заниматься будем. Это же не дите вытравливать.

– Какое дите? – не поняла Мила. – Я беременная? У меня будет еще один ребенок?!

– Будет сын, но не сейчас, а когда в другое место переедешь. А привет тебе шлет тот, так и не рожденный. Помолилась бы ты о его неупокоенной душе, – старуха наклонилась и что прошептала ей в самое ухо.

Гостья побледнела и едва удержалась на стуле. Меланья поддержала ее и передала объемный пакет с сушеной травой.

– Это для мужа. Будешь поить каждый день – жалеть и помогать, хоть и через не хочу, станет. Вертеть им, окаянным, будешь. Только знай меру. Здесь до отъезда хватит.

– А я никуда не еду, – удивилась молодая женщина.

– Пока. А как сложишь вещички, приезжай за новой порцией. Еще больше дам.

– Мне предстоит какая-то дорога?

– За мужем отправишься, – усмехнулась бабка. – Казенный дом у него впереди.

– Тюрьма что ли? – испугалась Мила.

– Тайга дремучая. Чай, он служивый, – напомнила Меланья.

– Откуда вы знаете?

– А я все знаю, – колдунья подошла к полке и взяла небольшой бумажный пакетик. – А это для сына. Тише станет. Только зря ты парня ломаешь – себя подмоги лишаешь. Не руби сук, на котором сидишь. Судьба она ведь зрячая. Помогает, если человек выбрал свой путь. А если в потемках бродит, норовит отвести в сторону. Надо отступиться, а не ломиться в стену непроходимую, – она достала из кармана что-то, похожее на соль, и посыпала голову Милы. – А теперь давай свое кольцо и две рубашки. А сама спи.

Меланья взяла вещи, провела перед глазами рукой, и Миле показалось, что она яркой бабочкой порхает по цветочной поляне с невесомыми крыльями за спиной. Пахло луговыми цветами, радостно щебетали птицы, ярко светило солнце, неслись вдаль кучерявые облака. Проблемы и боль отступили. Стало легко и спокойно. Мила набрала скорость и взлетела высоко над землей. Больше она не помнила ничего.

Утром следующего дня Мила проснулась на перине изо мха. Так крепко и сладко она не отдыхала с того дня, когда отдалась Саше и потеряла покой. Колдунья накормила их и коротким путем вывела к проселочной дороге. Мила давалась диву, как легко и быстро старуха шла через бурелом, не чувствуя груза лет и усталости. Весь обратный путь женщины молчали. Когда электричка тронулась, Вера Игнатовна перекрестилась:

– Дай Бог Меланье здоровья и долгих годков жизни. Стольких людей выручила.

– А много ли ей лет? – поинтересовалась Мила.

– Если мне за сорок, ей – под девяносто. Я ее молодой и не помню. Ты не думай, она не какая-то дремучая бабка. Малаша когда-то была ученой дамой, ботаникой занималась, растениями разными. Пережила блокаду, похоронила мужа и дочь. Она ученица знаменитого академика Вавилова. Но после гонений на генетику лишилась работы и ушла в лес из-за паршивого неуча по фамилии Лысенко. С тех пор живет одна.

Мила выслушала с интересом, но прозвучавшие фамилии ей ни о чем не сказали.

– А вы говорили ей что-то про меня? – уточнила собеседница.

– А ни к чему это – она с малолетства людей насквозь видит. Этот дар ей открылся, когда отца перед войной арестовали и расстреляли. С тех пор всех людей и их болезни видит, будто сквозь рентген. А голоса и вовсе слышит с малолетства. Помогает, правда, не всем подряд. Сказала, твоего мужа на порог бы не пустила. Недобрый он человек. Судьбы калечить любит.

Мила обиженно отвернулась. Насупившись, какое-то время смотрела в окно. Вера Игнатовна отнеслась к этому с пониманием и не тревожила.

– Жаль, что Академия наук не берет под крылышко людей с такими способностями, чтобы они пользу другим приносили, – посетовала вдруг Мила.

– А разве Меланья не приносит эту самую пользу? – заведующая снова перекрестилась. – Скольких людей излечила, не счесть. Без помощи ученых. А сколько судеб исправила? Дочке моей мозги вправила, совсем, было, девка от рук отбилась. Я про тетку и думать забыла, а она возьми, да и позвони в мою дверь. Тридцать годков в городе не было, а нас каким-то образом нашла. Светка дурить перестала. Нынче дочь, жена и хозяйка – хоть куда.

– Вера Игнатовна, а что за старинный портрет в углу вместо иконы висит?

– Заметила? Это моя прабабка, Анастасия. Ты, кстати, на нее похожа. И на Малашину дочку тоже. Только фотографии девочки она в сундуке держит, чтобы никто другой не видел. А за нашей Настенькой, когда она училась в Пражском университете, сам Никола Тесла ухаживал. Слышала о таком?

Миле было неловко, но и это имя ей так же ничего не говорило.

– После того, как молодой ученый переехал в Будапешт, они долго переписывались. Меланья несколько сохранившихся писем через друзей передала в Белград, там создавался музей Николы. Через донос потом и пострадала.

Заведующая хотела провести с няней урок ликбеза и поведать про Вавилова, Лысенко и Теслу, о которых ей в детстве рассказывала сама тетушка, но машинист объявил о прибытии поезда на конечную остановку. Мила поблагодарила за помощь, забрала сына и поспешила домой. По опыту Саша возвращался после наряда злым и голодным, необходимо было успеть приготовить ему полноценный обед. На удивление сын не хныкал и не отвлекал, а спокойно возился с игрушками в своем загоне. Кляп и смирительную рубашку можно было отложить в сторону. После ужина малыш легко и быстро заснул. Александру очень понравился чай. Он даже попросил заваривать его почаще. Насытившись, он прилег отдохнуть и заснул богатырским сном, дав возможность выспаться и жене. Через неделю заговоренная трава дала полноценный результат. Муж проявлял завидное терпение и был покладист, стал уделять больше внимания сыну и помогал Миле. К концу сессии его стало не узнать – Саша относился к жене с трогательной нежностью, будто они только вчера расписались и готовились к свадебному путешествию. Он охотно ходил по магазинам и с удовольствием помогал на кухне. Соседи недоуменно переглядывались – курсанта будто подменили. Отпуск после первого курса Мила вспоминала как лучшие дни своей жизни. Это был полноценный медовый месяц, когда она буквально купалась в Сашиной любви. Видя разительные перемены в поведении сына, Галина Адамовна поверила в прочность его брака и протянула руку помощи. В Ленинграде открылся мебельный салон, в котором продавалась продукция производства, которым руководила свекровь, и невестка из няни превратилась в сотрудницу офиса. Ей хватило дальновидности не потерять из вида Веру Игнатовну, поздравлять ее с праздниками и даже делать презенты. Жизнь налаживалась. По воскресеньям Саша работал вместе с женой, а вечерами фартовые родители вместе с Темой гуляли по городу и даже могли себе позволить отдохнуть в кафе. Семья перестала нуждаться, с ростом продаж появился и достаток. К четвертому курсу Ребровы уже снимали пусть однокомнатную, но отдельную квартиру. Мила расцвела, похорошела, вошла во вкус и чувствовала себя абсолютно счастливой. Готовить для мужа отвар давно вошло в привычку и принималось как данность. Она, конечно, не думала, что поймала Бога за бороду, но почему-то была уверена, что долгожданная стабильность пришла всерьез и надолго. Однако уступчивость Александра закончилась через несколько месяцев после прибытия в гарнизон. Мужа будто подменили. На смену почитанию пришло неуважение. Нежность уступила место грубости. Сын нервировал. Новая беременность жены откровенно раздражала. В силу особого положения Мила болезненно переживала эти метаморфозы. И только теперь поняла, что в спешке забыла перед отъездом навестить Меланью и взять новую порцию травы. Узнав, что намечаются пятидневные учения, и будучи уверенной в том, что муж будет ночевать в части, Мила заранее вызвала мать и съездила в Ленинград, благо с городом было прямое сообщение. Щедро наградив заведующую, она уговорила ее навестить колдунью и, сгибаясь под тяжестью подарков, спешила к ней, как на любовное свидание. Встреча получилась незапланированной, и травы у старушки оказалось не так много, как хотелось бы. Мила быстро училась на собственных ошибках. Сроки следующего приезда она предусмотрительно оговорила заранее, чтобы поставки зелья были бесперебойными. Но осенью травница угодила в больницу, и семью Ребровых лихорадило еще целый год.