Сыщик поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Юнта Вереск cтр.№ 27

— Сегодня должно совершиться следующее ограбление, если я правильно все рассчитал. Может быть стоит пойти, осмотреться на месте, понять, откуда он приходит, сколько там идти до каждого из предыдущих мест. Ну и покараулить. Насколько я понял, все грабежи происходили с утра. Если там будет кто-то подозрительный… можно проследить и поймать на месте преступления. Правда?

Скептическое выражение лица Карри меня обескуражило. Еще какие-то препятствия, о которых я не знаю? Но она неожиданно сказала:

— План совершенно идиотский. Но ты можешь попробовать. Может и вправду что-то такое найдешь…

— Ты пойдешь со мной?

— Нет, прости. У меня есть свои дела.

— Тогда я пойду прямо сейчас. Огляжусь на месте, пройдусь по двум остальным точкам…

Я начал вставать, но тут взгляд упал на карту. Теперь я смотрел на нее не сбоку, а почти сверху. И заметил то, чего раньше не замечал.

— Ты что?

— Кажется… я что-то заметил…

Усевшись обратно в кресло, я уставился на карту. Потом попытался измерить расстояния, растопырив пальцы. Карри наблюдала за мной с растущим удивлением.

— Слушай… мне кажется… Центр преступлений находится не в Суде, а в центре площади, там, где этот памятник стоит… вернее, стела.

Немного посидев, глядя на карту, Карри вдруг поднялась, и вышла в кухню, но очень скоро вернулась, неся в руках стопку пластиковых и бумажных тарелочек.

— Давай попробуем наложить, может, какая-то подойдет…

Первая была слишком маленькой, вторая ближе, а третья внезапно соединила все три флажка.

— Смотри-ка, ты, похоже, прав…

Она достала откуда-то из-под стола набор цветных карандашей и обвела тарелку оранжевым.

— Если это так, то твой преступник стартует от стелы. Если он ходит с одинаковой скоростью, то, удалившись, на безопасное, по его мнению, расстояние, он заходит в первый попавшийся магазин…

— Интересно, как он из него выходит с награбленным? Было бы логичнее, если его ждет машина…

— Джеса, не будь ребенком! Ему не нужно ничего грабить. Ну, может, прихватит какую-нибудь мелочь.

— Зачем же тогда нападать на продавцов?

— Тебе же объяснили уже. Ради очков. Если ему удается несанкционированное, не оплаченное преступление и удается скрыться, то с этого момента включается счетчик. Чем дольше он остается непойманным, тем больше баллов зарабатывает.

— Калечить людей ради дурацких баллов? — взвился я.

Нет, я помню, что я в игре, в виртуальном мире. Но разум против. Это не по-человечески. Такого просто не должно быть!

— Да не дергайся ты. Все в порядке. Если здесь тебе сломают руку, в реале у тебя чуть мышцы поболят или синяк останется. Если убьют, ты там вылезешь из ванны, и пойдешь куда надо. Без проблем.

— Все равно…

— Не все. Уймись. Это игра. Когда-нибудь в игры в своем лесу играешь? Хотя бы в крунту или шангу?

Откуда я знаю, что это за игры такие? Но признаваться в этом было бы неосмотрительно. Поэтому я просто смотрел на нее, судорожно пытаясь понять, как лучше ответить. Но ей, похоже, мой ответ и не был нужен.

— Один игрок проигрывает, другой выигрывает, одни карты бьют другие, кубики летят как им вздумается, ты лишь игрок, наблюдатель, соучастник, но никак не карта или фигура.

В ее скороговорке я с трудом улавливал смысл, но основное, конечно, понял. Играешь с кем-то. И задача игрока не предаваться отчаянию от неудачно брошенного кубика или пришедшей тебе карты не той масти.

— Ладно, — наконец сказал я. — Понял. Просто трудно смириться. Только потому, что люди не являются ни картами, ни кубиками. У них есть душа, мысли, ощущения. И это не только горечь поражения или радость победы. Вообще в жизни мне гораздо интереснее процесс, чем результат, хотя, конечно, проигрывать обидно, а выигрывать приятно.

— Ну и договорились. Дуй теперь, расследуй, считай шаги, лови своего грабителя.

— Погоди… — мой взгляд снова упал на карту. — Может быть удастся вычислить следующее место преступления… Смотри, все точки идут по кругу, последовательно. Расстояние между ними… — снова просто пальцами измерил, — …практически одинаковое. То есть следующий флажок будет где-то между первым и третьим, вот тут, слева и сверху.

— Слишком большая зона для отслеживания, — фыркнула Карри.

— Погоди…

Я снова начал измерять пальцами расстояние на дуге. Раз, другой, третий. Потом взял карандаш, отмерил расстояние на нем, и приложил дальше.

— Кажется… получается пятиугольник…

Сложил пять карандашей так, чтобы они задевали флажки, получил правильный пятиугольник. Воткнул белые флажки.

— Ого, точно… Только вершины попадают на середины улиц. И ты думаешь, что следующее нападение будет здесь?

Поставив палец на верхний белый флажок, она вопросительно посмотрела на меня.

— Скорее всего… Если там есть какие-то лавки или магазины. Может быть, сходить и предупредить владельцев?

Карри внезапно расхохоталась так громко, что вздрогнул.

— Несмышленыш!.. Они только об этом и мечтают! Ну, вспомни же… это игра! — захлебываясь смехом выдавила она. — Для них лишние очки совсем не лишние!

— А если предупредить этих… ну, стражей. Чтобы стояли и ждали?

— Размечтался, — немного успокаиваясь, фыркнула она. — Во-первых, они тебе не поверят, во-вторых, тебе самому нужны баллы, зачем их отдавать стражам? Поверь, у них все и так хорошо, они свой капитал на драках зарабатывают.

Удариться что ли головой об стол, потому что она не желает воспринимать все эти высокие соображения. Для меня безопасность людей перевешивает любые другие аргументы.

— Ладно, я пойду. Посмотрю на месте что можно сделать.

— Ага. Только вначале давай хлопнем по кнопке. Все-таки мы удовлетворили друг друга, правда? Значит нам положены призовые баллы.

— Что нужно делать? — спросил я, поднимаясь из кресла.

Карри тоже встала, подошла к кнопке, на мгновенье приложила к ней ладонь, и показала, что я могу сделать так же.

— Что говорить… ну, думать при этом?

— «Спасибо за секс». Этого достаточно.

Я подошел, и стукнул дважды, каждый раз мысленно проговаривая эти слова.

— Спасибо тебе, Карри, ты мне здорово помогла.

— Не могу ответить тем же. Мне придется как-то жить с тем, что ты мне устроил, — криво улыбнулась она.

В зеленых глазах ее была лишь спокойная грусть, за которой пряталась затаенная боль.