Уорхол - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Нюридсани cтр.№ 34

Но не будем забегать вперед: сейчас июнь 1949 года. Андрей Вархола приехал в Нью-Йорк с Филипом Пёрлстайном. Они поселились на шестом этаже в доме без лифта, без горячего водоснабжения, без душа, в тесной и душной квартирке (все окна выходили на юг), кишащей тараканами, в самом конце East Side, на углу авеню А и площади Святого Марка. В этом мрачном районе основными жителями были выходцы из Украины. Для Энди эти условия были не лучше и не хуже, чем в Питтсбурге, но их жилище было, скорее, «летним домиком», там худо-бедно можно было обитать только до сентября.

Первым делом они обошли редакции журналов. Фи-липа постигла неудача: его слишком серьезный стиль не подходил к современным требованиям. Зато портфолио Энди содержало иллюстрации, выполненные в стиле нарочитой, а может и непритворной, наивности. Их свежесть, юмор мгновенно очаровывали всех, в первую очередь Тину Фредерикс, художественного директора журнала Glamour, в доме которой, на Мэдисон-авеню, он появился буквально на следующий день после своего приезда.

Она была настолько удивлена и, некоторым образом, покорена, что сразу же купила один рисунок, отдав за него десять долларов. На нем был изображен оркестр в так называемом стиле «промокашки», что стало его визитной карточкой. Двенадцатью годами позже Уорхол покорил этим же и Илеану Соннабенд. На том рисунке круглые лица музыкантов собраны как бы в букет. Глаза, носы, рты схематично набросаны, тела лишены очертаний и соединились в одну точку, из которой взметнулась рука, напоминавшая запятую и державшая то ли струнный, то ли духовой музыкальный инструмент.

Этот стремительный, блестяще выполненный рисунок напоминал обложку ноябрьского номера 1948 года журнала-обозрения Cano, издаваемого студентами Технологического института Карнеги, главным редактором которого, по сути, в тот момент являлся Уорхол. Рисунок был подписан – Andre Warhola.

Снисходительное отношение Тины Фредерикс не помешало ей сказать Энди, что у него, очевидно, имеется талант, но таких способных она видит десятками каждый день.

Тем не менее ее «зацепил» этот молодой человек, «застенчивый», весь какой-то «одноцветный»: бледная кожа, светлые волосы, бесцветные глаза и «странная родинка на щеке». Тину заинтриговала отстраненность – настоящая или притворная? – этого нового знакомца. Он стоял перед нею с безвольно повисшими руками, говорил с придыханием едва слышным, умирающим голосом. Она нашла его трогательным, но весьма резко ответила – хотела спровоцировать или бросить вызов? – что его рисунки ей ни к чему. Правда, если он нарисует образцы обуви, то завтра, к 10 часам утра, она его ждет.

В 10 утра следующего дня он стоял на пороге ее кабинета. Тина потребовала нарисовать еще несколько вариантов, скорее для виду или чтобы испытать, насколько податлив и восприимчив будущий иллюстратор. А тот к тому же утверждал, что сумеет нарисовать все что угодно. В конечном итоге все рисунки были приняты, и она заказала ему другие. «Никто не мог нарисовать обувь, как Энди», – признавалась она.

Думала ли Тина Фредерикс, что эти наброски сделают Уорхола известным, что его отметят как рисовальщика, обладавшего детской свежестью, непосредственностью и очарованием, а в придачу – «проказливым» юмором?!

Пока же она видела молодого плохо одетого человека, с нездоровой кожей, с огромным запасом таланта и стеснительности. «Простодушность» – это определение чаще всего приходит на ум, когда требуется охарактеризовать этого молодого человека, неуверенного в себе и убежденного в собственном таланте, обивавшего пороги редакций журналов, чтобы вырвать хоть какой-нибудь заказ. Или «наивность».

Узнав его получше, Тина Фредерикс описывала его так: «Спокойный, непостижимый, талантливый, забавный, излучающий магнетизм и сияние, невероятно притягательный, манипулятор, терпимый, странный, великодушный, шаловливый, себе на уме, интересующийся, доброжелательный, разбрасывающийся, набожный, лукавый, загадочный, простой, обаятельный».

А вот описание Андреаса Брауна, организатора выставки ранних работ Уорхола (1947–1959 годы): «Будучи совершенно наивным и абсолютно невинным, от Энди, тем не менее, исходила решимость преуспеть и умение с легкой грацией снискать к себе расположение. Например, в каждое рекламное агентство он приходил с небольшим букетом, из которого брал по цветку и безмолвно одаривал ими всех присутствующих женщин. В то время, когда все носили кожаные пиджаки и галстуки в тон, он еще ходил в своих старых потрепанных вещах и таскал рисунки в картонной папке. Его вид вызывал жалость».

Уорхол очень умело пользовался своими недостатками, слабостями и ошибками, чтобы самоутвердиться в любом обществе. «Однажды он принялся раздавать друзьям и художественным редакторам, с которыми сотрудничал, зерна – корм для птиц, уговаривая их посеять и посмотреть, как из них вырастут птенцы», – иронизировал один из его помощников. Редакторы, секретарши и другие сотрудники долго не могли опомниться от такого предложения. «Он все время приходил в Harper’s Bazaar, – рассказывала Диана Вриланд ^[230]. – Все его обожали, но нередко его поведение ставило в тупик. У него всегда был такой вид, будто он ничего серьезного ни сказать, ни сделать не может, однако он всегда тонко чувствовал, откуда дует ветер».

В конце лета 1949 года Glamour напечатал в своем приложении на восьми листах обычной бумаги (в отличие от глянцевой бумаги всего остального журнала) его первые рисунки-иллюстрации для статьи «Успех в Нью-Йорке – это тяжкий труд». Там были изображены молодые женщины, карабкающиеся или уже добравшиеся до верхней ступени лестницы успеха. Целая программа! Рисунки были подписаны: Энди Уорхол. Эта подпись появилась впервые. Из-за невнимательности? Так было задумано? Как обычно, высказывались предположения самые противоречивые. Важно, что Энди то утверждал, будто произошло недоразумение, то настаивал на том, что давно хотел адаптировать свое имя. Итак, Энди Уорхол!

Филип и Энди переехали из маленькой трехкомнатной квартиры в East Side и обосновались в доме 323 на 21-й Западной улице в Челси, в квартире-студии на втором этаже, площадью в 30 квадратных метров, расположенной над гаражом, которую им пересдала танцовщица. Ванную комнату они делили с танцевальной студией, размещавшейся над ними, на третьем этаже.

У танцовщицы была собака по кличке Нейм, через несколько лет на «Фабрике» появится знаменитый пес Билли. Совпадение?

В отличие от Энди, который оставался «независимым» художником, Филип нашел место иллюстратора-графика на полный рабочий день. По вечерам, слушая пластинки с записями Бартока, Малера, Стравинского, он с головой уходил в свои рисунки. Реалистичный стиль, слишком реалистичный. Известен его, профессионально исполненный, портрет Энди, на котором тот изображен с опущенной головой, с недовольным выражением лица, сосредоточенным на самом себе, погруженным в свои ощущения, на манер Марлона Брандо из Актерской студии, чью небрежность в одежде, возможно, он имитировал.