Уорхол - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Нюридсани cтр.№ 117

Уорхол исчезал так, как никто другой. Оставалось только изображение. Его «я» стало другим. Без сомнения, он сам всегда таким и был, приходя в восторг от пустоты, вакуума, отныне он был только тем, чье отражение являло ему зеркало. Странный денди. Сегодняшний денди. Все в той же книге «Моя философия от А до Б» Уорхол с интонацией Фернандо Пессоа говорил: «Меня все время изводила одна мысль: вот я посмотрю в зеркало и не увижу там никого и ничего».

Георг Кристоф Лихтенберг ^[577] в своей «Описи одной коллекции предметов» упомянул о «ноже без лезвия, у которого недоставало рукоятки». Возможно, именно об этом идет речь и в случае Уорхола. Гёте сказал о Лихтенберге следующее: «Там, где он шутит, скрывается проблема».

Стоит ли согласиться с тем, что «после сорока лет любой мужчина становится подлецом», как любил повторять ставшие знаменитыми слова Луиса Хорхе Борхеса ^[578]?

Через неделю после выписки из больницы, 6 августа 1968 года, Уорхол отметил сорокалетие в кругу семьи. Возможно, он раздумывал над тем, был ли он подлецом. Без сомнения, он задавался этим вопросом достаточно часто и в более поздние годы. Вспоминая и анализируя свои поступки, Уорхол не щадил себя. Сам с собой он не был ни мягким, ни снисходительным.

А пока он поправлялся от ран, медленно возвращаясь к жизни, мучительно преодолевая смерть. Его племянник Поль, семинарист, приехал ухаживать за ним. Другие члены питтсбургской семьи также пытались внести свой вклад в непростое дело выхаживания больного, однако все они быстро ретировались, предпочтя узнавать издалека, что выздоровление их родственника идет своим чередом, более или менее нормально. Зато его друг Джед Джонсон стал ему настоящей «сиделкой»…

Уорхол прекратил принимать обертол. Он ложился спать в 8 часов. Барбара Роуз утверждала, что «после этого происшествия Энди стал другим человеком. До того момента он жил, словно испытывая судьбу, решил больше никогда ни в чем не идти даже на самый маленький риск».

Тейлор Мид, очень близкий его знакомый и преданный восхищенный поклонник, сказал примерно то же самое, но более категорично: «Энди умер в тот день, когда в него стреляла Валери Соланас. Теперь на светских обедах он едва ли был похож на самого себя. Он был очарователен, но всего лишь тенью того, кем был когда-то: тенью гения…»

Мой друг как-то раз рассказал об одном танцоре, в которого сама природа вложила удивительные способности, а возможно – гениальность, не представлявшем свою жизнь без танца. Исполняя какое-то придуманное им очень рискованное движение, он сломал ногу. Перелом оказался крайне серьезным. Все его друзья и близкие пришли в ужас. Конец карьере?! Последовала сложная операция, затем курс реабилитации. Постепенно, благодаря мужеству и желанию вернуться к танцу, он полностью восстановил физические возможности. Он вновь танцевал… но природная грация исчезла безвозвратно: теперь он боялся.

В предисловии к «Дневнику» Уорхола, охватившему период с ноября 1976-го по февраль 1987 года, Пэт Хэкетт, по чьей инициативе собранные воедино ежедневные записи и разные рукописные пометки вышли в свет одним изданием, писала, что с июня 1968 года Энди «постоянно стал называть себя “воскресшим”».

Это так. «Дневник» свидетельствует, что много времени спустя его страх так и не исчез, он был осязаем, давал о себе знать каждую минуту каждого дня, отравляя все вокруг, придавливая к земле.

8 июля 1977 года: «Между прочим, Валери недавно видели в Вилладж, и когда я на прошлой неделе бродил там с Виктором, меня накрыло страхом, а что, если бы я с нею столкнулся, вот был бы ужас. Как бы в таком случае все получилось? Может, она опять захотела бы выстрелить в меня? Или бы постаралась вести себя по-дружески?»

8 сентября 1980 года (в Майами): «Когда я еще в аэропорту отправился в туалет, мне было страшно идти туда в одиночку, ведь на уме одни эти убийства, и к тому же кто-то шел позади меня, и я подумал, что вот сейчас меня ограбят, но когда обернулся – еще до того, как вымыл руки, этот парень, оказывается, просто хотел получить у меня автограф и пожать мне руку. Какой-то сотрудник аэропорта. Белый».

4 мая 1981 года: «Получил угрозу, что некто хочет меня убить… Он прислал мне на прошлой неделе записку с такими словами: “Берегись 5 мая. Это не на жизнь, а на смерть”. Он решил, что это я украл у него песню Miss You и отдал ее Мику Джаггеру, чтобы тот записал ее в студии. Я вообще не понимаю, о чем он… Я даже не знаю, пишет ли этот парень какие-нибудь песни. Он… у него же мозги набекрень… Хочу нанять Агосто – он будет моим телохранителем и будет всюду со мною ходить».

5 мая 1981 года: «Питер Уайз посоветовал найти пуленепробиваемый жилет – сказал, что знает, где его можно раздобыть. Я болтал не останавливаясь, потому что страшно нервничал… Я купил себе пуленепробиваемый жилет (270 долларов)… В Interview всегда найдется новая сотрудница, которая откроет входную дверь внизу любому, кто позвонит с улицы».

И это десять лет спустя!

«Меня приводит в содрогание мысль о том, что, если сумасшедшие что-то однажды сделали, они могут повторить эти действия через несколько лет, даже не вспомнив о том, что когда-то уже это делали, и будут уверены, что поступают таким образом впервые. В 1968 году в меня стреляли, это действительно было в 1968-м. Но я подумал: а в 1970-х годах, может быть, у кого-то опять появилось желание повторить то покушение?»

Фатальность – неизменная спутница всех имеющих статус «звезды», притягивающая к ним людей с неуправляемым воображением, склонных к фрустрации фанатиков и тех, кто просто ненавидит этих «звезд». Не она ли привела к тому, что немногим позже, в Нью-Йорке, один из почитателей Джона Леннона сразил своего кумира выстрелом из пистолета?! Без сомнения. Также нет никакого сомнения, что к фатальности примешивается и кое-что другое, о чем в книге Джин Стейн «Эди» говорила Барбара Роуз, имея в виду Уорхола: «Можно сказать, что он спровоцировал Валери Соланас на это покушение, потому что вел себя совершенно самоубийственно. В каком-то смысле он ждал этого и напрашивался на это. Все его выходки, далеко не всегда уважительное или некорректное отношение к другим людям, все его манипуляции, до которых он был охотником, должны были привести к тому, что он просто вынудил кого-нибудь убить себя. Такова была неизбежная развязка спектакля, шедшего несколько лет за закрытыми дверями “Фабрики”».

Надо осторожно относиться к такого рода объяснениям. Однако вполне очевидно, что на «Фабрике» в последние годы ее существования события раскручивались с такой неистовой скоростью, что контролировать их не было никакой возможности. Неотвратимость катастрофы была очевидна, ее ждали.