Звезды сделаны из нас - читать онлайн книгу. Автор: Тори Ру, Ида Мартин cтр.№ 60

Я всматриваюсь в его лицо, отделенное тонкой перегородкой экрана и сотнями километров и замираю: мои отношения с мамой, невзирая на кажущееся тепло и благополучие, точно такие же. Она не лезет ко мне, а я не впускаю ее в свои проблемы. Мир рос вместе со мной, становился опаснее и сложнее, и ощущение, что я с ним один на один, не давало мечтать, верить в себя и крепко стоять на земле, но мама не догадывается об этом.

Раньше о своей маме Глеб упоминал лишь вскользь и с едва заметным сарказмом, но сейчас в его голосе ясно слышатся обида и боль.

— Почему ты не можешь сказать ей? — Двигаю ноут поближе и усиленно подбираю самые точные, правильные и нужные слова, но Глеб пожимает плечами:

— Она не услышит.

* * *

...Суббота началась не с кофе, а с душераздирающего детского вопля: Алина и мама впервые подстригли Борю, создав из его не по возрасту пышной шевелюры крутую модельную прическу.

Поднялся ветер, до нас добрался московский дождь, от одного вида прибитых к асфальту желтых и оранжевых листьев по коже пробегал озноб.

По закону подлости, перед завтраком закончился любимый батон Алины, и я, прихватив зонт, пакет и мятую сотню, побежала в "Магнит". Но на подступах к нему случилось забавное происшествие: на плечо опустилась чья-то рука, быстро оглянувшись, я наткнулась на хмурого Серегу, и сердце ушло в пятки.

— Чего тебе? — лучшая защита — нападение, поэтому я рывком скинула его клешню и перешла в наступление: — Какие-то проблемы? Неужто узрел знак свыше и совесть проснулась?!

Кажется, недотепа догадался, кто повредил его тачку и собрался предъявить претензии, но с меня взятки гладки: если надо, я подниму на всю улицу такой ор, что придурку придется спасаться бегством. Однако он примирительно вскинул руки, попятился назад и залепетал, как испуганная девчонка:

— Да не, я сразу понял, что это ты. Тачку я уже починил и покрасил. Я не то хотел сказать, малая... Слушай, у тебя фотки Бори есть?

Теперь настала моя очередь лепетать:

— Ну, есть. А что? Вспомнил, что у тебя, вообще-то, растет сын и он в тебе нуждается?

— Я никогда не забывал! Оступился немного, неправильно себя повел. Много думал об этом, решил все исправить, а теперь Алинка не дает шанса. Я даже через ее подружек пробовал выйти с ней на контакт, да все бесполезно.

— Ты это своей девушке расскажи... — обозначив, что разговор окончен, я тронулась с места, но промокший, жалкий Серега опять схватил за куртку и задержал:

— Послал я Настю на все четыре стороны. Много на себя берет. Душа к ней не лежит! Малая, пожалуйста, замолви за меня словечко перед Алиной. Я готов хоть сейчас жениться. Если не захочет начать все сначала, буду хотя бы Боре деньгами помогать! Серьезно, я могу быть здесь, рядом — в пятницу скатаюсь в Москву по делам, закончу сезон, а потом полгода никуда не отлучусь. Тошно, понимаешь? Вилы! Поговоришь с ней, малая?

Сердце у меня доброе, к тому же до своего идиотского поступка Серега всегда казался мне неплохим, разве что немного туповатым. И я, до конца не осознавая последствий и ответственности данного обещания, кивнула:

— Ладно. Будешь должен!

* * *

Глеб безнадежно испортил утро: вместо того, чтобы навестить брата, устроил экскурсию по незнакомой местности, вел себя так, будто мы — пара, а после и вовсе принялся зазывать в гости, обещая вписать в своей квартире. И даже дурацкие тесты из разряда "Кто ты из пяти пальцев на руке" не сбили его азарта.

Что ж, перспектива увидеться вживую заманчива до дрожи: я даже дала волю эмоциям и призналась, что очень хочу приехать. Однако на самом деле уже успела свыкнуться с ролью подруги по переписке — так проще избегать суровой правды, прятать голову в песок и, в случае опасности, водружать на нос очки с розовыми стеклами. Я боюсь очутиться в мире Глеба, увидеть его и убедиться, что он сильно отличается от придуманного мной образа. Боюсь, что Оля и впрямь окажется его девушкой, а мне придется изображать беззаботную улыбку. Я боюсь, потому что после расставания с ним и возвращения в привычную среду, просто... не смогу собраться. А ворох разрозненных пазлов, оставшихся от меня прежней, с удовольствием разворошит каблуками Милана.

— Лучше ты приезжай, — проглотив иголку боли и с трудом уняв взбесившееся сердце, ответила я. — Посмотришь на звезды и загадаешь свои заветные желания. Пусть с опозданием, но тут это точно сработает. Кстати, одно мое давнее глупое желание сбылось.

— Какое?

— В общем... меня выбрали закрывать этот чертов бал...

— Ого! И ты молчала?!

— Пыталась уложить новость в голове и придумать, что делать дальше. Подумать только, какой я была тупой. Искала вообще не там, шла в неправильном направлении. Я тоже не хочу никому мстить: статус школьной звезды — совсем не то, что мне нужно.

— Нет, подожди! Это не ради мести. Это мечта детства. Нет ничего плохого в том, чтобы...

— Глеб. Ты же хочешь, чтобы я спихнула ее.

— Нет. Ладно: да, хочу. Она жива-здорова, и нет ничего неэтичного в том, чтобы ее подвинуть. Ты должна показать им всем. Потому что ты самая-самая!

* * *

Его слова до сих пор молоточком стучат в висках и отзываются теплом в груди, но Глеб не имел в виду ничего такого: это не было признанием — всего лишь способом поддержать, а я снова выдала желаемое за действительное и среагировала слишком остро.

Во двор медленно въезжает черная машина, из нее выходит пузатый мужичок в трениках с отвисшими коленями и, отворив багажник, выволакивает из него два огромных, измазанных грязью мешка.

В ужасе отпрыгиваю от окна и кричу:

— Мам, это еще что такое?!

Мама подбегает к зеркалу, быстро расчесывает волосы, одергивает толстовку и с щелчком открывает замок:

— Это Костя, он у меня стрижется. В этом году собрал на даче богатый урожай и захотел поделиться с нами. Будем варить икру.

Костя чересчур скоро нарисовывается в дверях, услужливо складирует мешки там, куда указывает мама, плотоядно пялится на нее и, с опаской, на меня. На его толстом, как сосиска, безымянном пальце поблескивает тусклое желтое кольцо, и я, сморщившись от омерзения и бессилия, сваливаю обратно на кухню.

Остаток воскресенья летит коту под хвост: очищаю кабачки от семечек и зеленой полосатой шкурки, передаю маме, та в поте лица измельчает их в мясорубке, а Алина, вооружившись половником, помешивает зелье, кипящее в кастрюле.

Я даже благодарна чертовой икре — ее приготовление помогает отвлечься от разъедающих душу сомнений насчет Глеба и служит отличной отмазкой для Артема, изъявившего желание погулять по Центру.

Но понимание, откуда и почему на нашем столе взялись ингредиенты, отравляет кровь, и я из принципа не говорю дражайшим родственницам про предстоящий бал. Пусть остаются в неведении — мне ни к чему смешки, сплетни и слухи.