Уж замуж невтерпеж - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Лесина cтр.№ 26

Она… вот влюбится Яр в эту степнячку. Женится. То есть, сперва посватает, и ему не откажут. Кто в здравом уме будет отказывать государю Виросскому? То-то и оно… привезет её во дворец.

Разберется с чернокнижником.

И заживут они с женою молодой в любви и согласии. А Мудрослава? Что с нею?

– Славушка, – зашелестели листья. – Слава, Славушка…

…вновь отошлют к любящим мужниным родичам? Или нет? Нет, Яр, он… не такой. Мужа подыщет. Хорошего. Или не очень. Главное, что такого, который на трон претендовать не станет. И отправит подальше куда, наградит губернией, землями и велит в них сидеть да носу не казать. А думать, будет ли тот муж по сердцу, никто не станет.

Или… вовсе в монастырь?

А то и еще хуже, сидеть при Яре перестарком-пустоцветом, нянчить чужих детей, о своих и не помышляя. Да зависти переполняться.

Она шмыгнула носом и обернулась.

– Славушка…

Нет никого.

Ни служанок, ни стражи, будто… будто взяли да сгинули. Сердце ёкнуло, и обида отступила. Ненадолго.

Яр не такой.

Яр…

– Славушка, – вздохнули над самым ухом, и крепкие руки, те самые, надежней которых в мире не было, обхватили её, закружили. – Как же соскучился я по тебе, Славушка.

И она, позабыв про честь и гордость, прильнула к его груди. Заглянула в глаза, разом потерявшись, позабывши обо всех обидах.

Если попросить брата… он ведь не откажет.

Он… надумал себе всякого про Старомысла. Но это ведь неправда. Сплетни. И та лесная колдунья тоже ошиблась. Или не ошиблась, но со зла оговорила. Бывает же такое? Бывает.

Конечно.

– Тише, родная моя… тише, – её гладили по голове, и Мудрослава успокаивалась.

Сердце в груди колотилось пойманною птицей.

Да, она поговорит с Яром.

Объяснит.

И…

– Все-то у нас будет хорошо, – заверили её и осторожно коснулись щеки. Отчего-то поцелуй этот заставил вздрогнуть, и на коже будто след липкий остался. Впрочем, ощущение этой липкости, самого следа, длилось недолго, сменившись тем же счастьем.

Тем же, но… не тем.

– Осталось немного потерпеть, – человек, лучше которого во всем мире не было, отстранился. Но рук Мудрославы не выпустил. – И помочь. Ты ведь сделаешь для меня кое-что?

Все, что угодно!

И сбежит, и… и Мудрослава прикусила губу, пытаясь выбраться из этой розовой безумной влюбленности, которая появилась слишком уж вдруг.

– Конечно, – говорить и то получалось с трудом. Казалось, что каждое произнесенное вслух слово разрушает их счастье.

А еще билась в голове мысль, что… много мыслей.

Про колдунью.

Яра.

Разговор. Потом. После. Надо молчать. Про колдунью и Яра так точно. Но если вдруг он спросит, Мудрослава не сумеет промолчать. И это тоже неправильно.

– Вот и чудесно, – в голубых глазах мелькнула тень.

Скука?

Разочарование? Обида опять заклокотала в груди. Да как смеет он…

– Тихо, тихо… – её руки перехватили и сжали. – Извини. Переборщил немного. Тут сложно силу чувствовать. Смотри на меня, девочка. Вот так. Только на меня. Ты видишь?

– Ви-жу, – выдавила Мудрослава, не способная отвести взгляд.

– Слышишь?

– Слышу.

– Слушай сюда, маленькая царевна. Ты любишь меня, я люблю тебя, – это было сказано в сторону и на диво скучным тоном. Правда, от слов этих сердце пустилось вскачь, но что-то внутри Мудрославы отметило и этот вот тон, и что глядит Старомысл уже в сторону. Не на неё. – Мы обязательно поженимся и будем жить долго и счастливо. Ясно?

– Д-да, – получилось донельзя жалобно.

– Вот и хорошо. Но для того ты мне должна помочь. Вот, возьми, – в руку что-то вложили. – Отнеси это ладхемке. Старшей. Той, которая некромантка. И подари. Проследи, чтобы взяла и надела.

– Зачем?

– Не твоего ума дело, – раздражено бросил Старомысл и все-таки отпустил Мудрославу. – Так нужно. Для нашего с тобой счастья. Ты же хочешь быть счастлива?

– Да.

– Вот видишь. И я. Не надо. Не ревнуй. Она ничего для меня не значит. Я люблю лишь тебя одну.

Вот теперь Мудрослава не поверила. Ни на мгновенье. То ли чары ослабли, то ли здравый смысл очнулся, но не поверила. И вдруг увидела его словно со стороны.

Красивый?

Пожалуй. Она-то ничего в мужской красоте не мыслит. Высок. Статен. Широк в плечах. Чуть тяжеловесен, но эта медвежья тяжеловесность нисколько не портит его. Избалован. И видно по лицу, по взгляду, по тому, как держится он, будто… будто не с Мудрославой Виросской беседует, но с какой-то девкою дворовой, которая готова за красивые глаза барину отдаться.

Мерзко стало.

До тошноты.

– Сделаешь, – он не спрашивал, он приказывал.

И Мудрослава с трудом, сдерживая рвущуюся наружу ярость, разлепила губы.

– Да.

– И не ищи встречи. Надо будет – сам найду. Никому о нас не говори. Об это – тоже. Будут спрашивать, соври, что твое. Подарок в знак симпатии.

– Да.

– И ладно, – он потянулся, как-то лениво ущипнул Мудрославу за щеку и бросил тихо, в сторону. – Царевна, царевна… баба – она баба и есть.

А потом ушел.

Как-то вдруг. Мудрослава же осталась. Она стояла, сжимая в руках что-то холодное и гладкое.

Камень.

Синий камень на цепочке. Цепочка красивая, витая, тонкой работы. А камень драгоценный огранен каплею. Оправа его тонка, почти незаметна. И сам хорош. Глубокого цвета, той морской удивительной синевы, которая и придает цену.

Надо же…

А ей хоть бы колечко поднес или там ленту для волос.

Баба…

Как он сказал?

– Мать, мать, мать… – душевно выразился попугай, слетая на ближайшую ветку. – Ять?

Первые буквы слова Мудрослава тактично недослышала, но в душе с попугаем всецело согласилась. И протянув руку, погладила птицу по ярким перьям. Попугай же склонил голову и осведомился хриплым голосом:

– Зар-р-раза?!

– Еще какая.

– На р-рею! На р-рею!

Мудрослава подняла синий камень. Может, вариант и неплохой. Но где ты тут рею-то найдешь?

Теттенике смотрела на воду.

– Пей, – велел брат, и она подчинилась, поднесла к губам и сделала глоток. Правда, от глотка этого малого её едва не вывернуло.