Ждать ли добрых вестей? - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Аткинсон cтр.№ 34

— Когда она уехала?

— Ночью села в машину и уехала на юг.

— На юг?

— В Йоркшир.

— Куда именно?

— Она в Хозе, если тебе так нужно знать.

— Куда входит?

— В Хо-зе. Давай прекратим уже этот допрос? Ты, Реджи, лучше малко отдохни. Джо вернется через несколько дней. Она тебе тогда позвонит.

Почему доктор Траппер не позвонила — вот вопрос. У доктора Траппер мобильник всегда с собой — она его называет «моя связь с миром». И пользуется только им, говорит, что домашний телефон — «Нилова игрушка». Может, конечно, доктор Траппер за рулем, так торопится к своей загадочной тете, что ей не до Реджи. Но доктор Траппер такой человек — она непременно позвонит. Такое ощущение, будто Реджи сказали «можете идти» — будто она прислуга. Когда доктор Траппер уехала? Мистер Траппер сказал, ночью.

Уезжала, значит, в кромешной темноте. Реджи представила, как доктор Траппер пробирается сквозь ночь, сквозь дождь, детка спит сзади в детском сиденье, а может, не спит, шумит, отвлекает доктора Траппер, та нащупывает в детской сумке овсяное печенье, чтоб детка не плакал, а в плеере «Лучшие песни» из «Твинисов» [84] (детка их очень любит), и все это вместе чревато автокатастрофой. Как странно: доктор Траппер едет в Йоркшир, а тем временем поезд мчится из Йоркшира, сходит с рельсов, врывается в жизнь Реджи.

У Реджи была тетка в Австралии — мамулина сестра Линда. «Мы с ней никогда не дружили, с Линдой», — говорила мамуля. Когда мамуля умерла, Реджи пришлось вытерпеть неловкий телефонный разговор с этой сестрой. «Мы с ней никогда не дружили, с мамулей твоей, — эхом повторила Линда. — Но мне очень жаль, что ты ее потеряла», как будто сама она не потеряла мамулю, как будто эту потерю тащить на горбу одной Реджи. Она поначалу думала, может, Линда пригласит ее в Австралию — жить или хотя бы на каникулы («Ах ты, бедняжка, приезжай, я о тебе позабочусь»), но подобная мысль явно не посещала Линду («Ну ладно, береги себя, Реджина»).

День впереди внезапно зазиял пустотой. «Тебе не помешает малко отдохнуть», — сказал мистер Траппер, но Реджи это мешало, она не хотела отдыхать. Она хотела увидеть доктора Траппер и детку, рассказать доктору Траппер обо всем, что было ночью, — о катастрофе, мисс Макдональд, об этом человеке. Особенно о человеке, потому что, если вдуматься, он жив (если жив) благодаря не Реджи, а доктору Траппер.

Всю ночь — жалкий остаток ночи — она беспокойно ворочалась в незнакомой дальней спальне мисс Макдональд, вспоминала все, что случилось в последние часы, и чуть от счастья не лопалась, представляя, как расскажет доктору Траппер. Ну, пожалуй, счастье не то слово, на железной дороге случилось страшное, но Реджи не просто так рядом стояла — она была свидетелем и участником. Погибли знакомые люди. И незнакомые тоже погибли. Драма — вот какое слово. И об этой драме нужно кому-нибудь рассказать. А точнее, нужно рассказать доктору Траппер, потому что мамуля умерла и теперь только доктору Траппер и интересно знать про жизнь Реджи.

Доктор Траппер отвела бы ее в кухню, включила кофемашину, усадила Реджи за прекрасный большой деревянный стол, и тогда, лишь тогда («У нас в доме правила строгие, Реджи») — в кружках кофе, на столе шоколадное печенье, — сияя от предвкушения, сказала бы: «Ну, Реджи, вот теперь рассказывай», и Реджи глубоко вздохнула бы и сказала: «Вчера поезд с рельсов сошел, слышали? Я там была».

А теперь из-за какой-то тети, из-за тети в Хо-зе Реджи некому рассказать. Правда, когда Реджи приехала бы, доктор Траппер уже ушла бы на работу, а дома оказался бы только мистер Траппер (Расскажи мне свою историю, Реджи), который и в лучшие-то времена слушать не умел.

Реджи спустилась в кухню мисс Макдональд, поставила чайник и насыпала растворимый кофе в кружку «Я верю в ангелов». Пока чайник грелся, Реджи запихала изгвазданную ночную одежду в стиральную машину, в хлебнице нашла нарезанные полбатона, сварганила себе вавилонскую башню из белых тостов и джема, включила телевизор и как раз успела к семичасовым новостям на «Джи-МТВ».

— Пятнадцать погибших, четверо в критическом состоянии, многие серьезно пострадали, — очень глубокомысленно сообщила диктор. Потом переключила на корреспондента, который был «на месте происшествия».

Корреспондент в плаще сжимал микрофон и очень старался не показать, что околевает на холоде, словно не летел в ночи оголодавшим упырем, не мчался в Шотландию, представляя себе катастрофу и пьянея от адреналина.

— Занимается заря, и, как видите, картина представляет собой тотальное разрушение, — торжественно пропел он.

Внизу на экране значилось: «Железнодорожная катастрофа в Масселбурге». На заднем плане в свете дуговых ламп суетились люди в флуоресцентных желтых куртках.

— Прибывают первые подъемные краны, — продолжал корреспондент, — и начинается расследование обстоятельств происшествия.

Ревели моторы, грохотало железо — то же самое Реджи слышала прямо из гостиной мисс Макдональд. Если встать на цыпочки у окна в спальне, небось и корреспондента разглядишь.

Когда мамуля умерла, к ним в квартиру заявилась журналистка. Совсем не такая элегантная и бойкая, как корреспонденты по телевизору. Привела с собой фотографа.

— Дейв, — сказала она, кивнув на человека, что прятался на лестничной клетке, будто ждал команды выйти на сцену.

Этот Дейв робко помахал Реджи, — видимо, он, ветеран, закаленный сотнями всевозможных местных трагедий, понимал, отчего девочка, только что потерявшая мать, не желает в восемь утра таращить в объектив заплаканные, красные глаза.

— Отъебитесь, — велела Реджи и захлопнула дверь у журналистки перед носом.

Мамуля ахнула бы, услышав от нее такое слово. Реджи и сама готова была ахнуть.

Заметку все равно опубликовали. «Местная жительница трагически погибла в бассейне. Дочь так расстроена, что отказывается комментировать».

Банджо на диване смахивал на сдутую подушку. Он скулил во сне и перебирал лапами, точно гонялся за кроликами по стране сновидений. Ночью он не пожелал просыпаться, интереса ни к чему не выказывал, так что Реджи уложила его на диван, накрыла одеялом и — поскольку не оставишь ведь его одного — сама легла спать в негостеприимной гостевой комнате мисс Макдональд на ворсистых нейлоновых простынях под тонким и волглым стеганым одеялом.

Дома Реджи спала в мамулиной двуспальной пуховой постели, с кучей подушек и расшитым розовым бельем — мамуля его любила больше всего, а дух потного и волосатого байкерского тела Реджи изгнала. До Испании Реджи спала на кровати за стенкой, засунув голову под три подушки и стараясь не слышать (едва) приглушенные скрипы и смех в мамулиной комнате. Стыд-то какой. Матерям не полагается так поступать с юными дочерьми.