Зеркальщик. Счастье из осколков - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Мусникова cтр.№ 68

«Погибаю, - вяло и как-то даже отстранённо подумала Варвара Алексеевна, закрыв глаза. – И как это меня занесло в столь жуткое место?»

- Проснись, милая, - прозвучал рядом с девушкой нежный женский голос, - проснись, иначе и тебе, и Всеволоду худо будет.

Всеволод… Сева… Варенька слабо улыбнулась, вспомнив Зеркальщика, его серые, словно лесные озёра, глаза. Мысль о любимом придала сил, барышня с трудом разлепила веки и увидела рядом с собой хрупкую пепельноволосую женщину с большими серыми глазами, невесть как оказавшуюся в столь гибельном месте. Одета незнакомка была в длинную белую рубаху и в отличие от Варвара Алексеевны от жары ничуть не изнывала.

- Проснись, милая, - настойчиво повторила женщина и потормошила барышню за плечо. – Давай, пробуждайся, иначе вы оба от жара сгинете.

Варенька огляделась по сторонам:

- А разве я сплю? Значит, всё это мне только снится?

- Иные сны пострашнее яви бывают, - усмехнулась незнакомка и по-матерински мягко погладила девушку по щеке. – Эх ты, цветик полевой, стала Отражением Зеркальщика, а ничего-то толком про него не знаешь. У Всеволода сейчас жар сильный, и ты, его Отражение, от того же жара изнываешь. Пробудиться тебе надо, девонька, вырваться из плена знойного, иначе и сама сгинешь, и любому своему не поможешь.

Варвара Алексеевна, разом позабыв об иссушающем тело и душу зное, об усталости и ноющих по всему телу ожогах, вскочила на ноги, всплеснула руками:

- Жар! У Всеволода жар! Так нужно же срочно доктора позвать!

Сон разлетелся на острые куски, словно кто-то небрежно смахнул со стола песочные часы, барышня инстинктивно закрыла лицо рукавом и крикнула неизвестной спасительнице, медленно тающей, словно льдинка на прогретой земле:

- Скажите, кто Вы, за кого Бога молить?

И слабым вздохом, чуть слышным шелестом долетел ответ:

- Алёна…

Варвара Алексеевна вздрогнула, распахнула глаза и незряче уставилась в темноту, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, и от непонятного страха стали влажными ладошки. Мамочка милая, Господи Боже, Матерь Пресвятая Богородица, что это было? Сон или явь? Девушка повернулась к Зеркальщику, опять свернувшемуся в комочек на краю кровати, и чуть коснулась его плеча. Ладошку обожгло нестерпимым жаром, напомнившим ветер из пугающе-настоящего сна.

- Господи Боже, - вскрикнула Варенька и вихрем слетела с постели. Медальон, словно только того и ждал, сразу потянул девушку куда-то во тьму.

Варвара Алексеевна послушно последовала за своим волшебным проводником, понимая, что сама в потёмках всё равно не сможет найти ни полотенец, ни холодной воды, чтобы попытаться хоть как-то сбить жар до приезда доктора. Когда медальон клюнул вниз, словно пьющая из ручья птица, барышня наклонилась, выставив перед собой руки, и почти тут же нащупала прохладный бок то ли кувшина, то ли какой-то вазы. Варенька крепко обхватила драгоценную добычу и прижала к груди, а медальон опять повлёк девушку во тьму, пока не замер в складках чего-то небольшого и пушистого, висящего аккурат напротив лица Вареньки. Разбирать, что это и для чего повешено, барышня не стала, перехватила кувшин одной рукой, а другой ловко сдёрнула тряпочку, после чего шёпотом попросила медальон отвести её обратно к Всеволоду. Талисман не подвёл, в скором времени Варвара Алексеевна опять оказалась у кровати. Возможно из-за того, что ночь сменялась утром, или же ещё по какой-то иной причине, но в спальне было гораздо светлее, чем в тот миг, когда девушка уходила из неё. Варенька без труда смогла разглядеть и невысокий овальный столик, и стоящую на нём глубокую миску, похожую на ту, в коей Малуша парила ручки барышне после долгих прогулок в стужу.

«Ну, прямо то, что мне сейчас и надо», - удивилась девушка, но долго размышлять о происходящих чудесах не стала, без того хлопот много.

Варвара Алексеевна плеснула воды в миску, быстро окунула в неё тряпку и опрометью бросилась к кровати, красочно представляя свои попытки перевернуть бездыханное, налитое жаром тело Зеркальщика. Прошлый раз, помнится, у неё только с пятого али даже седьмого раза получилось развернуть Всеволода на спину. К счастью, Всеволод Алёнович развернулся сам, разметался на кровати, раскинув руки и ноги и тяжело со всхлипом дыша.

- Ничего, милый, потерпи, - заворковала Варенька, бережно обтирая лицо и грудь Зеркальщика, - сейчас легче станет. Сейчас я компресс сделаю и доктора позову. Никита Васильевич приедет, микстурку даст али капелек каких, и ты выздоровеешь. Хворь как рукой снимет. Ты, главное, держись, Сева, держись, не умирай.

Варенька и сама не знала, кого именно успокаивала: себя али Всеволода, но щебетала не переставая. Отчего-то ей казалось, что душа Зеркальщика идёт на её голос, точно корабль на призывный свет маяка, а болезнь наоборот корчится, словно бумага на огне, слабеет и отступает. От разговора с Зеркальщиком Варвара Алексеевна отвлеклась лишь единожды, когда подошла к висящему на стене зеркалу, приложила к прохладному стеклу ладошку, точь-в-точь как это делал Всеволод, и попыталась позвать Никиту Васильевича. Как правильно звать человека с помощью зеркала, девушка не знала, а потому воззвала всей душой, взмолилась так, как только в церкви и молилась, - пылко, страстно, всю душу в эту мольбу вкладывая.

- Да слышу я, слышу, - прозвучал из глубин зеркала сонный и недовольный голос доктора. – Чего у Вас стряслось, что Вы так шумите, помер что ли кто?

- У Всеволода жар, – выпалила Варенька, заламывая руки, - умоляю Вас, доктор, помогите! Пожалуйста…

- На пожалуйста завсегда пожалуйста, - прокряхтел Никита Васильевич, вылезая из зеркала, словно медведь из узкого лаза. – Только Вы, милая барышня, не плачьте. Поверьте, нужно нечто гораздо большее, нежели жар, чтобы спровадить нашего бравого Зеркальщика на встречу с праотцами.

Варвара Алексеевна хотела возразить, сказать, что она не плакала и даже не думала плакать, когда сорвавшаяся со щеки слезинка упала ей на руку. Девушка по-детски шмыгнула носом, стыдливо смахнула слёзы, стараясь придать себе облик взрослой, опытной помощницы дознавателя, а не насмерть перепуганной девчонки, и тут же детским дрожащим голоском пролепетала:

- Доктор, Сева будет жить? Вы же его спасёте?

Глаза Никиты Васильевича остро блеснули, голос прозвучал неожиданно строго, в нём не осталось и следа былой сонливости:

- А это, милая барышня, не от меня, точнее, не только от меня зависит. Зовите его, держите, не отпускайте, не позволяйте сделать последнего шага в тьму. Если Всеволод Алёнович и вернётся в мир живых, то только ради Вас.

Варенька восприняла слова доктора буквально, присела на кровать, ничуть не заботясь тем, что подобное поведение неприлично, взяла Всеволода за руку, с тихой тоской отметив, какой стала тонкой и горячей когда-то налитая жизнью и силой рука, и зашептала, зашелестела, сама толком не понимая, что именно. В шёпоте девушки смешалось всё: пылкие и неуклюжие признания в любви, воспоминания о детских шалостях, рассказ о том, как страшно было опозориться перед Львом Фёдоровичем во время первого допроса, отрывки из прочитанных книг и снова признания в любви и мольбы остаться.