Волчья корона - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Соболева cтр.№ 19

Последний…последний…последний…

Король отпрыгивал в сторону, спасаясь от смерти, и атаковал сам, умело размахивая мечом, прислушиваясь к звукам сражения вокруг себя. Слева от него Габ ожесточённо бился с другим нейтралом. А справа Кристина спиной к спине с Артуром защищалась от других.

Громкий стон слева, и Воронов повернулся к зятю, выругавшись, когда увидел, как меч точным движением вошёл под ребро парня.

– Гааааааб, – истошный крик в унисон с дочерью…а потом ещё один крик боли, и Влад резко развернулся в её сторону, чтобы застыть, чувствуя, как заледенело сердце, как разбилось оно на осколки с громким лязгом…застыть ошарашенно, глядя, как с издевательской улыбкой вытаскивает Артур меч из спины Кристины.

– Тина…Тинаааа…дочкаааа…

С округлившимися от ужаса глазами и вытянутой в её сторону рукой с раскрытой ладонью он полз в сторону дочери. Он что-то беззвучно кричал, заливая чёрной кровью белый снег. Ему не хватало сил, он дёргался от злости, потому что понимал – не доползёт, не достанет. Осталось так мало, а он не достанет. Такая красивая…такая ненастоящая на белом полотне, испачканном черными пятнами уже её крови. Влад всё прокручивал и прокручивал в голове этот момент…самый страшный момент за свою долгую жизнь. Он смотрел и смотрел на довольное лицо своего верного помощника и хрупкое тело дочери, обессиленно упавшее коленями на землю, которое мерзавец брезгливо оттолкнул ногой.

Король даже не думал о том, кто спустил его с проклятых хрустальных штырей, прибитых к стволу дерева, на которых Курд с предателем подвесили его, оставив смотреть, как истлевают шансы вернуть к жизни Кристину. Его это и не волновало. Влад не знал, сколько он провалялся в полусознательном состоянии, и сейчас упрямо, миллиметр за миллиметром двигался в сторону Кристины, сцепив зубы и моля небеса только о том, чтобы не прошли ещё вожделенные двадцать четыре часа.

Каждое движение причиняло адскую боль. Курд знал, куда вонзать хрустальный меч. В лёгкие, в печень, в самое сердце…Один раз…второй…и третий…Вонзать и смеяться, глубоко вдыхая в себя боль бывшего короля. Но в тот момент Влад кричал не от боли, нет. Не от физической, точно. А от той, что вошла в грудь его дочери и вошла в его сердце диким отчаянием. Он извивался змеёй на чёртовом дереве, посылая проклятья и…умоляя, да, умоляя врага позволить ему дать дочери свою кровь, спасти её, а после пусть Глава делает с его телом что угодно.

Напоследок подонок приложил ладонь к груди обессиленно замершего короля и произнёс:

«Я хочу, чтобы ты умирал медленно, Воронов. Хочу, чтобы ты смотрел на труп дочери и подыхающего зятя и думал обо мне. Чтобы твои последние мысли были обо мне».

И ублюдок оказался прав. Последние мысли короля были о нём. В них он выплёскивал всю свою ненависть на эту мразь…на эту мразь и собственное бессилие. Сейчас, когда таким важным казалось добраться до тела Тины, он ненавидел себя за немощность.

Король остановился, увидев, как рядом с ней словно из ниоткуда появилась пара чёрных сапог, голенища которых были закрыты тёмным плащом. Влад закричал. Нет, только не это! Попробовать. Он не хотел большего. Он до дрожи в перебитых коленях боялся потерять драгоценные минуты, которые могли спасти её.

Король не видел ничего. Кровавые слезы застилали его глаза, а когда ему удалось сморгнуть их и вскинуть вверх голову, он увидел, как бережно, словно ценный груз опускает тело Кристины перед ним…его брат.

Молча. Глядя в глаза Влада, укладывает её на землю и поворачивает побледневшее, но всё ещё такое красивое лицо племянницы к отцу. Медленно дрожащими пальцами проводит по распущенным волосам, золотом лежащим на белом снегу. Словно прощаясь с ней. Безмолвно ставя самый страшный диагноз. Приговор, который вынес сам себе Воронов, увидев безысходность, затаившуюся в бесцветных глазах брата. Безысходность и самую настоящую боль, сострадание на его лице. Словно он тоже переживал эту потерю.

– Нееееет, – Король уронил голову на грудь дочери и зарыдал, – нет, девочка моя… нет, Тинааа…Нет…нет…

Спазмы боли по всему телу, от них немеют истерзанные мышцы, а ком в горле не позволяет сказать больше. Так много он не успел сказать ей.

Мокану молчит, позволяя ему проститься со своим ребёнком, и, видит Бог, если бы тот сказал хоть слово, Влад вцепился бы в его глотку клыками.

Единственное, что позволил себе Ник – сжимать пальцами вздрагивающее плечо Влада…пока король вдруг не понял, успокаиваясь, что чувствует, как вливается в его тело тепло в месте, где лежала ладонь нейтрала.

– Почему?

Влад думал, что потерял голос в своем крике, но всё же сумел выдавить из себя этот вопрос. Ник в ответ лишь покачал головой, и его лицо исказила ещё одна судорога боли.

– Я не мог по-другому.

Он отвечал на другой вопрос. На тот, который задавал каждый из них все эти месяцы войны. Он впервые на памяти Влада…оправдывался? Словно понимая, что это будет последнее, что услышит его кровный брат.

Он отвечал на другой вопрос так, словно этот, заданный только что, не имел значения. Словно ответ на этот и не требовался.

– И я не мог, – скорее губами, чем голосом, но Мокану кивнул, давая знать, что понял. Что не мог король поступить по-другому…и не сказал то, что срывалось с его губ, то, о чём король думал, отрешённо глядя на спокойное лицо Кристины. Что всё же мог…мог поверить. Ник не сказал, зная, что, когда уберет свою руку, когда поможет Владу добраться до укрытия, а, может, и раньше – когда скажет то, что увидел в заснеженном лесу почти у границы с Мендемаем…король сам возненавидит себя за это.

Влад перевёл взгляд на свою дочь…сколько он любовался ею, он не знал, он упустил момент, когда Мокану исчез за его спиной, а потом тихо констатировал: «Он жив…но лучше бы умер».

Габ. Хоть что-то хорошее. Наверное. Когда парень очнётся, он ощутит на своей коже слова Мокану.

– Я не смог спасти.

Сколько вины в этом голосе. Влад усмехнулся бы, если бы только это движение не разрывало его изнутри, словно сотни острых кинжалов.

– Я думал, всё это время ты хотел убить меня.

– Я никогда не смог бы убить тебя.

Сказал так просто, и в этот же момент Влада выкрутило на снегу приступом адской боли.

– Теперь я знаю.

Дьявол…почему она? Почему она ушла первой? В этом была месть подонка? Худшая участь для любого родителя – смотреть на тело своего ребёнка. Влад отдал бы всё, что у него есть, за то, чтобы увидеть её улыбку сейчас. Живую улыбку. Вот только у него больше ничего не было. Совсем ничего.

– Анна…Фэй.

– Я позабочусь о них.

Влад зажмурился, испытывая одновременно облегчение и изумление.

– Почему?

Лицо брата снова возникло перед ним, и Влад сглотнул, глядя, как вспыхнули и целую вечность…оставшуюся ему вечность горели небесно-синим цветом радужки глаз Мокану.