Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - читать онлайн книгу. Автор: Эми Ньюмарк cтр.№ 30

– Не представляю, как тебе удалось так долго выживать на улицах?!

– Бог помогал, – ответил Джозеф спокойно и уверенно. – Я постоянно молился о помощи. И верил, что меня защитят. Я верил, что мне не дадут умереть. И я знал, что, даже живя на улице, смогу окончить школу, а потом найду работу.

Джозеф завершил рассказ, и между нами повисла пауза. Мы оба в молчании сидели друг перед другом, размышляя об этой истории. Я думала о вере в Бога. О том, какие чудеса вера может сотворить, если человек убежден, что находится под защитой. Я спрашивала себя: крепка ли моя вера настолько же, как у Джозефа? Смогла бы я положиться целиком на Бога и Его милосердие, если бы попала в такую ситуацию? Смогла бы пройти такое испытание или оно сломило бы меня? Жить на улице несколько лет, в вечной тревоге, в страхе за жизнь, испытывая лишения каждый день! Ох, я сомневалась, что сумела бы выдержать такое.

– Не могу поверить, что все это время ты продолжал учиться – и никто ничего не заподозрил! – сказала я. – Но я так рада, что все закончилось. Ты очень сильный духом человек!

– Я знал, что единственный способ уйти с улицы – это получить хорошее образование. Это был мой ключ к выживанию. И еще прощение.

– Почему прощение?

– Пока я ненавидел отца, ненависть создавала мне препятствия в жизни. Мне намного труднее приходилось. Но однажды я понял, что пока ненавижу его, я ничем не лучше. А я не хотел быть, как он. Я думал о том, что никогда не допущу подобного со своими детьми… Я хотел бы быть лучшим отцом для них – поэтому решил начать с прощения. Я постарался простить отца. Было нелегко, сами понимаете. Но постепенно я перестал злиться на него. Переключил свое внимание с него на свои цели. Вместо того чтобы ненавидеть его и постоянно думать, сколько бед он мне принес, я стал думать о том, что могу сделать для себя, чтобы уйти с улицы и перестать вести бездомную жизнь. Я начал стремиться к лучшей жизни.

Я обвела взглядом квартирку Джозефа: она являлась материальным ответом его внутренних стремлений и его веры в добро и прощение. Джозеф простил отца – отказался наследовать его гнев и ненависть и пошел по пути знаний, самосовершенствования, добра и созидания и получил защиту, дом, спокойствие и мир в сердце.

Незадолго до того как Джозеф перешел в выпускной класс, его учитель узнал о бедственном положении и обратился в социальные службы. На тот момент Джозефу почти исполнилось восемнадцать. По всем общепринятым законам было поздно что-либо предпринимать, но социальные службы это не остановило. Джозефу предоставили жилье, он смог уйти с улицы. Специальное пособие дало ему возможность покрывать расходы на проживание и питание. После окончания школы он смог поступить в общественный колледж и заранее получил возможность после получения диплома работать в Службе защиты детей. А поскольку дела у него шли хорошо, его послали в Вашингтон на специальное мероприятие с участием вице-президента.

– Ты необыкновенный человек, Джозеф! Ты так молод, но в тебе столько силы! Ты мужественный и зрелый человек. Я не уверена, что смогла бы повторить твой путь и прожить ту жизнь, которую прожил ты. То, что произошло с тобой – настоящее чудо! И это чудо сотворила твоя вера.

Позже я узнала, что Джозеф окончил колледж с отличием. Когда моя работа с ним была завершена, в последнюю нашу встречу Джозеф сказал, сияя от гордости:

– Сегодня я встречаюсь с отцом. Это будет первый раз с тех пор, как я стал бездомным.

Моя дорога из школы домой много лет проходила по одному и тому же маршруту: я шла по широкому тротуару, мимо ровного ряда красивых высоких домов, любуясь свежевыкрашенными, аккуратными фасадами. По мере того как я удалялась от школы к дому, жилые строения становились ниже, менее нарядными и презентабельными. Тротуары заметно сужались, и уже по ним можно было понять разницу между тем районом, в котором я жила, и тем, в котором располагалась моя школа. И хотя улица, на которой находился мой дом, была достаточно широкая и чистая, вид у нее все равно был немного удручающий: деревья, выглядели так, будто боролись за выживание – они были куцые и кривые, с пыльной листвой и представляли собой жалкое зрелище; здания старые, давно не ремонтированные, с облупившимися фасадами не радовали глаз. Наш дом, когда-то выкрашенный в розово-бежевый цвет, со временем приобрел грязноватый оттенок, краска на рамах и дверях облупилась, трава во дворике росла кое-как. Припаркованные машины у тротуаров были чистыми, но выглядели обшарпанно, как и дома, в которых жили их владельцы.

Прежде чем подойти к своему крыльцу, я всегда мысленно готовилась и настраивалась, задаваясь вопросом: как меня встретит сегодня мама? В каком состоянии она будет? И в какой степени опьянения я увижу ее на этот раз? Степень маминого опьянения я определяла по тому, в чем она была – в очках или в линзах. Если в линзах, значит, руки ее не сильно дрожали, и у нее хватило сил привести себя более-менее в опрятный вид, значит, она была трезва. Если же мама была в очках, то это говорило о том, что она уже успела превысить дневную норму алкоголя.

В любое время года – шел дождь, снег или светило солнце – мне всегда нужна была минута, прежде чем переступить порог собственного дома. Открыв дверь, я сразу звала маму или любого, кто был дома. Если откликалась мама, у меня все сжималось внутри – я готовилась к трудному дню, потому что поведение пьяной матери могло оказаться непредсказуемым.

Когда она была трезва (и это значит, она была в линзах), увидев меня, она спрашивала:

– Как прошел день? Отвести тебя в библиотеку?

Книги были моим единственным спасением. Читая, я погружалась в мир вымышленных героев, прячась от своей собственной безрадужной реальности. На страницах книг, которые выбирала я, все были счастливы, персонажи жили интересно, путешествовали по разным странам и даже за пределами нашего мира и за пределами нашего скучного городка в Монтане. В книгах, которые выбирала я, никому не приходилось сталкиваться каждый день с матерью-алкоголичкой, зависимой от своей ежедневной порции спиртного.

Если мать напивалась, то в библиотеку она меня не отводила, даже если накануне обещала это. Она сидела, как правило, перед окном, нацепив на нос очки, и смотрела с унылым видом на пустую дорогу. На лице ее были печаль и разочарование. Я никогда не могла понять – почему она была несчастна. Что ее не устраивало? Семья, муж и дети не приносили ей радости. Что было не так? Когда я видела ее такой, то чувствовала тревогу, вину и стыд. А иногда я вообще ничего не чувствовала. Когда она была такой, я не была уверена в том, что день пройдет гладко: на всякий случай я проверяла, не оставлены ли включенными в кухне духовка или все конфорки на плите. Мать всегда могла учудить что-нибудь новенькое! Она словно не видела никого и ничего вокруг – и даже очки ей не помогали, весь мир, окружавший ее, она воспринимала нечетко.