Врата Афин - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 33

Он выпрямился:

– Я пойду и поищу этого незваного гостя, любовь моя. Я послал Мания к детям. Возможно, вам следует оставаться в комнатах, пока я не удостоверюсь, что угрозы нет.

Она действительно выглядела бледной, даже при свете лампы. Пот блестел на лбу, и, пока он смотрел, капелька пота выступила у нее на шее. Вот только ночь не была такой уж жаркой. Подозрение превратилось в комок, который раздулся в его груди и начал душить.

Агариста уставилась на него, дрожа. Повинуясь импульсу, он поднял руку, чтобы убрать упавший ей на лицо локон. И его палец оставил красное пятно у нее на лбу. Он замер, увидев мокрую ладонь.

С криком ужаса Ксантипп вскочил с кровати. Темнота, которая, казалось, собиралась вокруг, была кровью. Внезапно он почувствовал этот запах в комнате, запах, витавший поверх горящего масла и благовоний жены.

– Что это? Что ты наделала? – закричал он.

Она не ответила и только молча смотрела на него, и тогда он протянул руку, схватил простыню и резко сдернул. Агариста попыталась удержать ткань, но та выскользнула из ее пальцев. Жена предстала перед ним – обнаженная и окровавленная, свернувшаяся стыдливо калачиком. Огромная красная лужа влажно блестела под ней. Бедра были покрыты слизью, местами уже высохшей.

– Что случилось? – спросил он. – Ты ранена? Это… твоя месячная кровь? Скажи мне, Агариста! Что здесь происходит?

Она плакала. Через несколько мгновений ее красота смялась и словно превратилась в липкую массу, ставшую багровой, когда женщина потерла нос и глаза.

– Прости, Ксантипп, – прошептала Агариста между рыданиями. – Мне так жаль. Я просто не могла…

И тогда неприятный холодок коснулся его и пробежал по ногам, заставив волосы встать дыбом. Ксантипп знал, что женщины каждый месяц истекают кровью от избытка, что менструальная кровь может сделать поля более плодородными. Так или иначе, это был источник жизни, останавливающийся только тогда, когда женщина была беременна или слишком стара, чтобы выносить ребенка. Он посмотрел на свою измазанную красным руку и вздрогнул. Он уже видел кровь раньше. Более того, он и раньше видел менструальные тряпицы, когда их выносили, чтобы закопать. Они были в пятнах, напоминавших красные монеты. Но это больше походило на боевую рану и выглядело хуже, чем он мог себе представить.

– Почему ты извиняешься?

Должен ли он утешать ее? Умирает ли она? Мысли о возлюбленной улетучились, и он почувствовал себя беспомощным и ненужным перед лицом женских тайн.

– Почему здесь так много крови, Агариста? Это… это всегда так?

Она покачала головой. Ксантипп крикнул, чтобы позвали повитуху.

Раб умчался с приказом вытащить женщину из постели, если понадобится. Прежде чем она прибыла, домашние рабы завернули Агаристу в чистую простыню и убрали испачканное белье, чтобы потом сжечь. Дом погрузился в тишину. Повитуха появилась с огромной сумкой под мышкой, ясноглазая и аккуратная, как будто проснулась и встала уже давно. Возможно, так оно и есть, подумал Ксантипп, или же она просто привыкла к тому, что ее вызывают к женщинам, истекающим кровью по ночам.

Пока повитуха осматривала Агаристу, выставленный из комнаты Ксантипп стоял в коридоре и слушал, как его жена сонно, словно ребенок, отвечает на вопросы. Он прошелся взад-вперед. Только бы не потерять ее. Она главная опора его жизни, та, на которой и держится все остальное. Он начал молиться Афине, матери Афин и всего ее глупого народа.

Солнце уже взошло к тому времени, когда повитуха вышла и тихо закрыла за собой дверь. Лицо у нее было напряженное.

Ксантипп потребовал миску и тряпки, чтобы женщина вымыла руки. Рабы принесли все необходимое туда, где он стоял в коридоре. От повитухи ему нужно было узнать все.

– Будь спокоен, господин, – сказала она. – Твоя жена в безопасности. Кровотечение остановилось.

– Это была… женская проблема? Ее обычное кровотечение?

Ксантипп надеялся на кивок, но женщина смотрела вдаль, мимо него, взвешивая ответ. Его так и подмывало схватить ее за руку. Привыкший сжимать копье и меч, он заставил бы старую ведьму кричать от боли.

Она заговорила до того, как он пошевелился, возможно угадав его нетерпение:

– Агариста выпила кое-что. Травяную смесь, которая нарушает естественный порядок тела.

Ксантипп почувствовал себя так, словно из него вышибли разом весь дух.

– Это… болиголов? Отрава? Она пыталась…

– Ничего подобного… Она хотела убедиться, что не беременна. Я бы не рекомендовала такую дозу, которую, по ее утверждению, она приняла. Слишком большая. По ее словам, там была болотная мята и пижма. Смесь вызывает ежемесячное кровотечение – даже если… если женщина беременна. Да, беременность прерывается, но это опасно. Иногда кровотечение не останавливается.

– Понятно, – сказал Ксантипп и кивнул рабу, который все еще стоял с полотенцем и медной чашей. – Найди две серебряные драхмы. Нет, пусть будет четыре. Прими мою благодарность. Можешь ли ты сама принять оплату?

Поставив так вопрос, он хотел узнать, рабыня она или свободная женщина. На ней не было видимого клейма, и ее манеры выдавали человека, привыкшего распоряжаться, но определить наверняка не всегда бывало легко.

– Я свободная женщина, господин. Но я еще не закончила. Твоей жене понадобится…

– Ты свободна, – сказал Ксантипп.

Он держал себя в руках, но, должно быть, гнев все же блеснул в его глазах. Повитуха, поджав губы, кивнула, зажала мешок под мышкой, как щит, и неуклюже вышла. Ксантипп остался в коридоре, тупо глядя на дверь. Где-то далеко плакал ребенок – то ли дочь, то ли Перикл. Если бы его не разбудили новости о флоте, он, возможно, никогда бы не узнал, что делает Агариста. Возможно, он даже нашел бы ее холодной и неподвижной в постели, в окружении плачущих рабов. Он понял, что она обманула его, хотя и не с любовником. Со своими секретами. Была ли она беременна? Столько всего открылось… он не мог это принять. За дверью раздались приглушенные рыдания, и он почти открыл ее, но лишь прижался на мгновение лбом к дереву, а затем повернулся и пошел прочь. Солнце поднялось. Его будут ждать на Пниксе, чтобы встретить и приветствовать Мильтиада. Он шел по дому все быстрее и быстрее, хотя звуки рыданий, казалось, не отставали от него.

То, что большого праздника не будет, стало ясно с первыми лучами солнца. Остатки флота, который они с таким восторгом провожали в поход, двигались нестройно вдоль побережья в поисках убежища в порту Пирей. Семьдесят кораблей вышли в море, но едва двадцать вернулись, и те неуклюже барахтались на волнах, тянувших их к берегу. К тому времени, когда их подтащили и надежно привязали, сбежавшаяся из города толпа затихла. Никто не бросал детям персидских монет, не было великой демонстрации богатства и триумфа, о которых можно было бы рассказывать в ближайшие годы. Встречавшие молча наблюдали, как экипажи спускаются по дрожащим деревянным сходням. Их поведение и вид говорили сами за себя. Многие обмотали раны тряпицами, у некоторых на теле виднелись следы ударов, расплывшиеся зеленоватыми, золотистыми и синими тенями.