Святая ведьма - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Калинин cтр.№ 41

Да, я пришла! У меня не все артефакты, но…

— Вот она, в центре комнаты. Как раз под люстрой! — раздается позади знакомый хрипящий голос и из-за портьер выступают пять инквизиторов с блестящими осколками в руках.

Людмила пытается опустить поднятую руку, но не может — она словно скована невидимыми оковами. Осколки направлены точно на нее и Людмила чувствует себя мухой, попавшей в липкую патоку.

Людмиле все же хватает сил повернуть голову и скосить глаза…

Она прекрасно помнит — какими стали ее родители на костре инквизиции. Это ужасное зрелище каждую ночь напоминало о себе. Черная кожа, вытекшие глаза, закопченные зубы, скрюченные пальцы…

И сейчас от стены отделяется такой же человек.

Рубцы ожогов изуродовали лицо до невозможности, но в общих чертах все же можно узнать батюшку Николая.

Он выжил? Это невозможно!

И все же вперед медленно выступал обгоревший человек. Ужасный призрак прошлого явился за своей жертвой.

— Не ожидала, ведьма? — произносит батюшка Николай. — А я жил только этой минутой.

— Снимите обруч, покажите нам эту тварь! — приказывает Павел Геннадьевич, который продолжает водить глазами по пустому месту.

— С радостью, — хрипит священник и надсадно кашляет.

Только спустя мгновение Людмила понимает, что это он так смеется. Злорадно, удовлетворенно. Как тогда, в подвале своего сгоревшего храма.

Скрюченные пальцы сдирают обруч с головы девушки. Она появляется в комнате и различает едва слышимый вздох Фердинанда. Людмила пытается вырваться из незримых оков, но ей снова это не удается. Шипит и постукивает по дорогому паркету кончик плети Калиматры. Оставалось лишь сделать движение… Одно лишь движение…

— Так-так-так, Людочка, очень интересно, — произносит Павел Геннадьевич. — И сапоги на месте и обруч, и даже щит Мантиры удалось добыть… Теперь я понимаю

— кто о нас рассказал тритонам.

— Я! Тебя!! Ненавижу!!! — это единственное, на что хватает сил у Людмилы, после этого твердеет и язык, не позволяя вымолвить ни слова.

— Снимите с нее артефакты, — снова приказывает Павел Геннадьевич, а Фердинанд…

А Фердинанд молчит и смотрит на Людмилу широко раскрытыми глазами. Батюшка Николай усердно сдирает добытые с таким трудом артефакты и бросает их на стол. Людмила чувствует себя манекеном, который отслужил свое, а теперь его разденут и выбросят на свалку.

Руки и ноги не двигаются. Язык кажется каменным и каким-то неподъемным. Лишь глаза… вот глаза сверкают ярче драгоценных камней. И все чаще взгляд останавливается на Фердинанде — он все также смотрит, но ничего не предпринимает.

— Унесите побрякушки, я потом их рассмотрю. И оставьте нас. Все!

Инквизиторы забирают со стола артефакты, и только после этого убирают осколки. Фердинанд не трогается с места, он все также продолжает смотреть на Людмилу. Девушка же опускает голову. По щекам стекают горячие слезы.

Я не смогла…

— Не надо было тебя в живых оставлять, — хрипит за спиной батюшка Николай. — Да плоть моя грешная…

— Отец Николай, вы тоже оставьте нас. Не протестуйте, нам нужно поговорить, а после ее заберут в пыточную, где она будет в полном вашем распоряжении.

Обгорелая рожа батюшки Николая скалится в предвкушении грядущего развлечения, и он кивает. Шаркающими шагами священник выходит из кабинета и закрывает дверь.

Фердинанд медленно поднимается, но его останавливает взмах руки Павла Геннадьевича.

— Останься, Фердинанд. Нам еще нужно кое-что обсудить.

— Зачем? — сдавленный голос Фердинанда заставляет Людмилу поднять голову.

— Чтобы быть свидетелем нашего разговора. Не стесняйся, я знаю, что вы имели связь. Вот только должны были трахнуться в гостинице, где были созданы все условия и где камер гораздо больше, чем у Людочки в квартире. Но ты почему-то отступил, хотя был с ведьмой один на один. Вряд ли твой отец упустил бы такой шанс, — усмехается Павел Геннадьевич.

Фердинанд вскакивает. Лицо его белеет до такой степени, что по цвету может соперничать с потолком.

— Да как вы…

— Не нужно злиться, Фердинанд Сергеевич. Это всего лишь мера предосторожности. Должен же у меня быть небольшой компромат на подчиненного. Или вы действительно думали, будто я настолько глуп, что не пойму

— для чего вы сюда прибыли? Еще бы, молодой, харизматичный, жесткий. А если бы удался поход против тритонов, то вас бы на руках занесли в мое кресло. Атак… Я и розы для Людмилочки подменил на более страстные, и вам в еду кое-чего подсыпал. Вы должны были трахнуть ее прямо там, среди влажных полотенец, в царстве бежевого кафеля.

В голосе Павла Геннадьевича звучат металлические нотки. Теперь перед двумя людьми стоит не хороший друг и товарищ, а жестокий верховный инквизитор. Человек, для которого жизнь остальных ничего не стоит.

Людмила снова выплевывает в его сторону:

— Я ненавижу тебя. И всегда ненавидела.

— Я знаю, Людочка. Я знал это с первого дня, как ты поступила на работу, оттого и было так сладко с тобой развлекаться. Даже иногда представлял на твоем месте сгоревшую мать. Она была той еще шлюшкой, а уж как радовалась, когда к ней в камеру заходили шесть-семь человек… Не дергайся! Есть же поговорка о том, что нужно держать друзей близко, а врагов еще ближе. Ты мой самый сокровенный враг, поэтому мы и были так близки. Неужели тебе не было приятно? — рука Павла Геннадьевича дергает за ворот блузки, и пуговицы весело скачут по поверхности стола.

— Оставьте ее! — выкрикивает Фердинанд.

Павел Геннадьевич с усмешкой смотрит на него. Так может смотреть умудренный жизнью учитель на нерадивого ученика, который пытается показаться умным и всезнающим, а на самом деле всего лишь корчащий рожи. Сколько было таких дерзких и наглых, которые рвались к власти? Много. Но всех их опередил Павел Геннадьевич, и сейчас он не собирается отдавать первенство.

— Фердинанд, у меня есть видеозапись ваших веселеньких потрахушек с той, которая решила стать новой Святой ведьмой. Этого достаточно для того, чтобы послать вас на самую крайнюю точку материка, дабы вы там несли святое слово белым медведям. Скажете, что это любовь? Между инквизитором и ведьмой? Не смешите!

Ноздри Фердинанда раздуваются как у молодого быка перед броском на врага. Людмила замечает, что суставы его пальцев белеют на спинке кресла. Еще немного и он не сдержится.

И что тогда?

— Остыньте, молодой человек. Вы сейчас покинете этот кабинет и напишете заявление по собственному желанию. Уверен, что папа найдет для вас более теплое и удобное местечко. А здесь вы не прижились — здесь нужны зубы и стальные когти. Правда, Людочка? — Павел Геннадьевич гладит девушку по щеке, убирая волосы.