Дом волчиц - читать онлайн книгу. Автор: Элоди Харпер cтр.№ 10

— Может, принести тебе чего-нибудь поесть? — спрашивает Амара.

— Не беспокойся, — отвечает Фабия. — Галлий вчера угостил меня хлебом.

Выходя из «Волчьего логова», они минуют развалившегося на крыльце полусонного Трасо. Его губа подзажила, но нос выглядит все таким же опухшим. Он спрашивает, куда это они все собрались, и с усилием встает, чтобы удостовериться в правдивости их рассказа о разбитых лампах. Заручившись его неохотным разрешением, девушки покидают лупанарий. В паре шагов от входа в женские термы Амара прощается с подругами и с повязанным вокруг талии кожаным кошелем Крессы отправляется в гончарную лавку на виа Помпеяна.

После сухой ночи уровень воды на дороге упал. Она больше не напоминает канаву. В свете позднего утра ее влажная поверхность отливает серебром. Город уже погрузился в суету. Амаре нечасто выдается случай погулять в одиночестве. Она не торопясь проходит мимо богатейших помпейских домов, украдкой заглядывая в каждую приоткрытую высокую дверь. Внутри скрываются бьющие фонтаны, зимние сады и простирающиеся до самой улицы затейливые мозаики. Ее отчий дом в Афидне был куда скромнее, но кое-какие домашние сценки — сидящая в атриуме ^[5] женщина за веретеном, спящая собака — напоминают о том, чего она лишилась.

Чуть дальше по улице виднеется гончарная лавка, наружную стену которой украшает огромная броская мураль ^[6] с изображением окруженной светильниками Венеры. Нежные черты богини выхвачены из темноты теплыми отблесками пламени, ее глаза мерцают. За спиной Венеры розовая раковина и бледно-голубое море. Трудолюбивые маленькие гончары у ее ног обжигают в крошечном горне лампы и статуэтки, давая представление о продающихся в лавке товарах.

За узким прилавком никого нет. Сквозь проем в дальней стене виднеются рабы, озаренные красным жаром печей. Кто-то из них вот-вот вернется. Каждая свободная поверхность вокруг Амары заставлена лампами. Она озирается, стараясь не разбить ненароком что-то из изделий. Некоторые из прекрасных светильников стократ восхитительнее тех, за которыми пришла сюда она. Подняв с ближайшей полки маленькую покрытую глазурью лампу, Амара нежно поглаживает ее пальцем. На лампе изображена Афина Паллада с головой совы на нагрудном доспехе.

— Это одна из моих.

Амара поднимает глаза и встречается взглядом с одним из рабов. Смутившись, она торопливо ставит лампу на место.

— Извини.

— Нет, я только хотел сказать, что она изготовлена по моему рисунку, — смеется раб. — Мне ничего здесь не принадлежит.

Амара внезапно понимает, что этот стройный темноволосый мужчина с открытым, приветливым лицом необычайно хорош собой. «Полная противоположность Феликсу», — думает она и тут же удивляется, с чего ей вообще пришло в голову их сравнивать. Раб подходит к полке и, достав лампу, показывает Амаре ее дно.

— Вот мое клеймо. — Он дотрагивается до оттиснутой на светильнике греческой буквы М. По греческому акценту его почти можно принять за земляка Амары.

— Ты поклоняешься Афине Палладе? — спрашивает Амара, переходя на греческий.

— Ты из Афин? — радостно отзывается он.

— Нет, из Афидны, — улыбается она в ответ.

— Город прекрасной Елены Троянской.

— Ты там бывал? — Амара смотрит на молодого человека, спрашивая себя, кем он мог оказаться, встреться они в прошлой жизни. Обращался ли он к ее отцу, заболев? Всегда ли был рабом?

— В детстве, много лет назад, я недолго там прожил. Но сам я из Афин. Из Аттики.

Аттика. Как много сплелось для Амары в этом слове: гордость за родные края, боль утраты. Стоя рядом с этим незнакомцем, она внезапно ощущает себя ближе к дому.

— Что случилось? — внезапно для себя выпаливает она. — Почему ты здесь?

Он с изумлением смотрит на Амару: рабы нечасто расспрашивают друг друга о прошлом. Никому не хочется, чтобы их горе внезапно выволокли на свет.

— У моей семьи кончились деньги, — недрогнувшим голосом говорит он. — А я был последним, что они могли продать.

За его непринужденной манерой держаться сквозит печаль. Амара не находит слов, чтобы сказать, что понимает его и пережила те же несчастья.

— Ты эту лампу хотела купить? — смутившись ее молчанием, спрашивает он.

Амара краснеет. Плащ скрывает ее кричащую тогу, и он понятия не имеет, кто она такая. А теперь ей придется попросить у этого прекрасного незнакомца родом из Афин уйму ламп в форме пенисов.

— Мой хозяин живет напротив трактира «Слон», — медленно говорит она и, уловив на его лице проблеск понимания, продолжает: — В этой стране меня зовут Амара. Когда-то я поклонялась Афине Палладе, но с тех пор, как меня привезли сюда, почитаю Венеру. У меня нет выбора. Этой богине служит мой хозяин.

— Амара. — Незнакомец прерывает ее, положив руку на ее ладонь. — Я понимаю. Ни у кого из нас здесь нет выбора.

Они смотрят друг другу в глаза. Наконец он отстраняется, словно только сейчас осознав, что решился к ней прикоснуться.

— Менандр! — окликают его сзади. — Что ты там возишься? Я только хотел… Ах, вижу-вижу, покупательница. Что ж, прошу меня простить. — Появившийся в дверях гончар Рустик со смутным узнаванием щурится на Амару.

Она отвечает на его взгляд, вспоминая, как видела его голую, подпрыгивающую вверх-вниз жирную задницу из-за приоткрытой занавески. Это один из постоянных клиентов Виктории.

— Ну-ну. — Припомнив, что встречал Амару в лупанарии, гончар хмыкает и поворачивается к Менандру. — Неудивительно, что ты не слишком торопился. — Он, более не трудясь изображать почтение, облокачивается на прилавок. — Что тебе угодно, юная волчица?

Щеки Амары горят от стыда.

— Мне нужны четыре терракотовые лампы в форме… — она сконфуженно умолкает, — в форме Приапа.

Рустик усмехается, наслаждаясь ее унижением. Амару охватывает гнев.

— Итого четыре члена, — громко, с вызовом добавляет она.

Позади нее раздается фырканье. Обернувшись, она сталкивается взглядом с Менандром. Он что, насмехается над ней? При виде ее лица у него мгновенно пропадает охота смеяться.

— Прошу прощения, я не хотел…

Не удостоив раба ответом, она стремительно проносится мимо него к прилавку.

— Мой хозяин не любит, когда его заставляют ждать, — холодно говорит она Рустику, как если бы ее послал сам император, а не жалкий провинциальный сутенер.

— Разумеется, — отвечает Рустик и повелительно щелкает пальцами. Менандр кидается к одной из угловых полок, где стоят фаллические лампы.