Пустошь, что зовется миром - читать онлайн книгу. Автор: Аркади Мартин cтр.№ 11

Восемь Антидоту более всего нравились ограничительные условия. «Это произошло, значит оно возможно. Решите задачу».

– Приступайте, – сказал Одиннадцать Лавр. – Покажите мне, как капитан Флота Девять Гибискус из Десятого поступила в этом случае.

Восемь Антидот подошел к столу. Он микродвижением глаза за облачной привязкой вызвал карту и осторожно позволил имитации развиваться без каких-либо изменений в сторону того, что произошло, так что теперь Флот технически становился его Флотом, а он – Девять Гибискус. Он не послал ни одного «Осколка» навстречу Каураану, как это сделала и она, – в чем он почти не сомневался, – даже когда каураанские повстанцы поднялись с планеты, собираясь бежать на украденных тейкскалаанских кораблях. Он дождался, когда украденный Флот вышел на расстояние прицельной дальности стрельбы. Они могли бы спокойно уничтожить корабль Девять Гибискус «Грузик для колеса», хотя он и был флагманом класса «Вечный».

– Тут есть единственное решение, которое я могу найти, – сказал он, не глядя на Одиннадцать Лавра, воображая вместо этого, что он – Военный министр или капитан Флота и разговаривает со своими подчиненными, со своими войсками. – Никто вообще не стрелял.

– Как это могло случиться? – спросил Одиннадцать Лавр, что означало «нет, ты ошибаешься». Восемь Антидот не улыбнулся, но чувствовал в себе огромное веселье, огромную сосредоточенность, как при пилотировании «Осколком», при переходе на вектор по его собственному выбору.

– В Каураане, – продолжил он, – восстание было небольшим. Взбунтовалась всего одна часть этнической группы. Но они были достаточно умны и знали, что мы держим гарнизон на этом южном континенте. Много кораблей. Достаточно, чтобы уничтожить корабль класса «Вечный», если не будет иного выхода. Бунтовщики были очень умны, когда сначала захватили порт, а не отправились в офисы губернатора провинции. Но я думаю, что там были не все из них. Недостаточно, чтобы не искать союзников там, где их можно найти.

– В этом что-то есть. – Одиннадцать Лавр понемногу начал сдавать свои позиции. Восемь Антидот подумал, что, возможно, Одиннадцать Лавр просто дает ему больше пространства, чтобы он запутался в своих построениях, но он и не думал сдаваться, потому что знал: он прав.

– Итак, капитан Флота Девять Гибискус. Она заработала себе репутацию – подчиненные ради нее готовы на все, и эти отношения не просто взаимная любовь капитана и солдата, не просто поэзия. Я просмотрел ее предыдущие кампании и понял, что ее подчиненные могут… много чего. Могут, по моему мнению, натворить черт знает что, замминистра, если она прикажет.

Одиннадцать Лавр произвел звук, который несколько десятилетий назад можно было принять за смех.

– Вы и в самом деле провели глубокие исследования по ней. Я бы сказал, «черт знает что» – вполне справедливое описание. Продолжайте. Какого рода «черт знает что» приказала она натворить своим солдатам в Каураане?

– Допустим, она приказала кому-нибудь из них внедриться в команду мятежников, – сказал Восемь Антидот, – и верила, что они справятся. В таком случае, думаю, она позволила мятежникам поднять украденные корабли в космос так близко от ее корабля, потому что была уверена: мятежники не будут по ним стрелять – и убедила в этом своих людей. Мятеж тем временем сходил на нет, и повстанцев убивали на ими же украденных кораблях. Не было сделано ни единого выстрела – в этом не возникло необходимости. Она уже одержала победу.

Экран картографа почернел. Восемь Антидот моргнул, остаточные изображения «Грузика для колеса» и каураанского солнца некоторое время оставались под его закрытыми веками.

– Это очень близко к истине, – сказал Одиннадцать Лавр. – Хорошая работа.

– Что я упустил? – спросил Восемь Антидот, потому что не мог удержаться. «Очень близко» его не устраивало. Особенно после слов «не было сделано ни одного выстрела», пришедших ему в голову посреди ночи, как вспышка солнечного света, как «я это знаю, я сам это видел». Он проснулся с этими словами на языке, словно с переспелым фруктом во рту.

– Внедрение в ряды противника – это часть флотской тактики, используемой при подавлении мятежа, вы правы, – сказал Одиннадцать Лавр. – Но кто должен нести ответственность? Кто отдает этот приказ, Эликсир, кто посылает наших людей лгать за нас?

– Разве не капитан Флота?

– Министр войны или заместитель министра по Третьей Ладони.

– Вы?

Третья Ладонь – для восточного направления, для… он пытался вспомнить. Дворец-Восток – в нем до воцарения жила Девятнадцать Тесло, там останавливались послы, там располагалось министерство информации. Правда, это министерство было гражданским учреждением.

Одиннадцать Лавр ждал его ответа. Восемь Антидот ненавидел это, в таких ситуациях казалось, что ему потакают.

– Вы, – сказал он. – Третья Ладонь, потому что Третья Ладонь – это то, что осталось от военной части министерства информации.

– Точно. Я и объединение шпионов из наших солдат Третья из Шести раскинутых ладоней: разведка, контрразведка и внутренняя безопасность Флота. А теперь, Эликсир, кто разрешил Девять Гибискус отдать такой приказ – я или министр Три Азимут? Впрочем, нет, тогда министром все еще была Девять Тяга… И тем не менее, кто санкционировал ее действия?

– Никто, – понял Восемь Антидот. – У нее не было полномочий отдавать этот приказ. Но ее люди его выполнили.

– Вы будете первоклассным тактиком, когда станете взрослым, – сказал Одиннадцать Лавр, и Восемь Антидот почувствовал, как тепло разливается по его телу. У него покраснели щеки, и он опустил голову, чтобы Одиннадцать Лавр не увидел. – Все так. Она не получила разрешения, она просто приняла решение, и никто из ее подчиненных не задал по этому поводу ни одного вопроса.

Чернота картографического стола вдруг стала тяжелой, угрожающей.

– И где она теперь? – спросил Антидот Восемь. – Что с ней стало после Каураана?

– Мы сделали ее яотлеком, – сказал Одиннадцать Лавр, словно такое случалось каждый день, – и как можно скорее отправили храбро умереть за Тейкскалаан и Ее Великолепие Императора.

* * *

Махит потребовались особо яростные угрызения совести, чтобы пожелать себе одиночества в собственной голове, такого одиночества, которое она знала, будучи ребенком: безо всяких имаго, наполненного предвкушением, а не переполненного воспоминаниями, которые только начинали ей принадлежать и были удвоены, искажены и пронизаны Тейкскалааном. Особо агрессивные угрызения совести также требовали, чтобы она лежала на кровати в своем яйцеобразном обиталище и с максимальной отрешенностью разглядывала успокаивающую грязно-белую кривизну потолка, не думая при этом, как глубоко она оказалась в заднице. Возможность часами рефлексировать о степени глубины ее пребывания в заднице была роскошью. В Городе у нее никогда не было времени посидеть один на один с растущим ужасом разоблачения: она все время пребывала в движении, иначе не получалось. Потолок был очень хороший и очень лселский, и никто здесь не мог посмотреть на нее; все информационные огни снаружи капсулы она переключила на «режим приватности, беспокоить только в случае чрезвычайной ситуации».