Снежная девочка - читать онлайн книгу. Автор: Хавьер Кастильо cтр.№ 33

– Айрис, соберись уже. Твои чертовы яичники не работают, а матка уже отвергла восемь попыток ЭКО. Мы не можем иметь детей. Вернее, ты не можешь. Я-то могу иметь их от другой женщины.

– Ты сукин сын, Уильям. Ты гребаный сукин сын.

– Мы вместе, Айрис. Я сделал это ради тебя.

– Ради меня? Я никогда не просила тебя похищать ребенка, Уилл. Я просто… Я просто хотела быть матерью.

– И теперь ты ею стала, понимаешь? Мы наконец-то стали родителями прекрасной малышки, и все будет так же, как если бы она была нашей собственной. Мы будем узнавать ее понемногу, выяснять, что ей нравится, что заставляет ее смеяться, успокаивать ее, когда она плачет, Айрис. Мы сможем вырастить ее как нашу дочь, с любовью, здесь, дома, дорогая.

Айрис помнила каждую провальную попытку. Помнила радость, озарявшую ее лицо, когда новости были хорошими, а потом, недели спустя, – капли крови в воде унитаза. Она помнила каждую чистку, каждую тщетную подсадку эмбриона, который ее организм изо всех сил пытался отвергнуть. Страховка покрыла только первую попытку, после чего им приходилось все глубже залезать в долги, чтобы оплатить гигантские медицинские счета. Она помнила лицо директора страхового офиса: серьезный темноволосый мужчина вел себя с Айрис так отстраненно и холодно, что она почувствовала неизбежную боль в груди, услышав очередной отказ.

– Уильям… пожалуйста… скажи мне, что мы можем остановиться сейчас и продолжать пытаться самостоятельно. Она не наша дочь.

– И дальше выбрасывать деньги на ветер? Ты этого хочешь? Айрис… правда, ты должна это понять. Мы не можем больше влезать в долги. Мы уже брали вторую закладную на дом, чтобы оплатить терапию, и ничего не вышло. Мы не можем продолжать попытки, не зная, что произойдет. Каждый раз, когда мы это делаем, мы все равно что отправляем десятки тысяч долларов в мусорную корзину. Ты понимаешь это? Айрис, это важно. Ты должна это понять. Мы не можем иметь детей. У нас больше нет денег.

– Мы можем продать дом…

– Айрис… – Уильям подошел к жене, сел рядом и погладил ее по лицу, вытирая слезы. – Ты не понимаешь, да? Мы не можем его продать, пока не расплатимся по обеим закладным. Мы застряли здесь, пока не выплатим долг. У нас нет альтернативы, Айрис.

– Страховка может…

– Айрис! Пожалуйста, остановись. Ты знаешь, что я прав, и ты должна…

Внезапно она удивленно посмотрела в сторону спальни и вскинула руку, призывая мужа к молчанию.

– Она перестала плакать… – прошептала Айрис, ее глаза загорелись мечтой. Внутри нее неведомо для себя самой пробуждалась ее темная сторона: молчание ребенка заставило женщину примириться с тем, чего она желала с того самого момента, как протянула девочке руку в суматохе парада. Это она, пока Уильям ждал в подъезде, вышла в соседний магазин, чтобы купить детскую одежду, которая скроет девочку от взгляда родителей. Это она, пока они шли по 35-й улице, снова и снова повторяла Кире, что ведет ее на встречу с родителями, которые вынуждены были уехать, не предупредив ее, потому что возникла проблема с рождественскими подарками. По мере того как они удалялись все дальше и дальше от места, где они ее подобрали, на пересечении 36-й и Бродвея, супруги понимали, что пересекают черту невозврата, нарушают все возможные и невозможные границы, и в тот самый момент, когда они вошли в метро на станции «Пенн», направляясь домой под равнодушным взглядом бездомного, они поняли – у этого путешествия во тьму будет только один конец.

– Видишь? – едва слышно выдохнул Уильям. – Она должна привыкнуть к нашему дому. Это лишь вопрос времени, когда мы станем счастливой семьей, Айрис. Понимаешь? – Уильям подошел к жене, обхватил ее лицо и заглянул ей в глаза.

– Бедняжка, должно быть, совсем обессилела от слез, – прошептала она, положив голову ему на грудь. – Она просто хочет вернуться к родителям. Ей страшно. Она не знает, что случилось.

– Ее родители? Родители бросили ее посреди толпы, Айрис. Ты веришь, что они заслуживают быть родителями, а мы нет? Ты правда в это веришь? Разве это справедливо?

Айрис встала и подошла к двери спальни, беспокоясь, что с девочкой что-то случилось. Впервые в жизни она испытывала такой страх за кого-то, кроме себя, и ей нравилось чувствовать себя защитницей беспомощного существа. Она в страхе открыла дверь и, взглянув на пол у порога, не смогла сдержать счастливой и жалостливой улыбки.

Кира уснула, свернувшись калачиком на ковре, ее волосы были коротко подстрижены. На ней была одежда, которую Айрис схватила в магазине: пара белых брюк и криво застегнутое темно-синее пальто. Ее маленькое личико было мокрым от слез, и Айрис, склонившись, провела пальцами по соленой полоске на левой щеке.

– Ты представить не можешь, как больно мне слышать ее плач, Уильям. Душа болит, когда она так рыдает. Я не знаю, смогу ли я это сделать. Не знаю, способна ли я. Это… слишком тяжело.

– Милая, она теперь наша дочь. Я понимаю, тебе больно. Но постепенно все наладится. Мы должны быть сильными. Ради нее. Чтобы защитить ее от этого ужасного, безжалостного мира.

29 ноября 2003

5 лет с момента исчезновения Киры

С каждым новым штрихом художника в офисе ФБР Зак колебался все сильнее. Он с родителями находился в небольшой комнате на четвертом этаже рядом с сотрудником отдела распознавания лиц, который рисовал, стирал и исправлял набросок с помощью десятка карандашей разных цветов, лежавших на столе рядом с ластиками из разных материалов. Агент Миллер молча ходил взад-вперед за спиной портретиста, время от времени поглядывая на мальчика, а тот боялся, что провалит задание.

– Что скажешь? Нос достаточно длинный? – спросил художник после нескольких минут молчания, пока набрасывал эту часть лица. До этого он более получаса менял и корректировал треугольник, который определял расположение глаз по отношению к верхней части носа.

– Я не… я не знаю. Я думаю… может быть, как раньше. Я не уверен.

– Как раньше? Какая из последних двадцати версий? – вскричал агент Миллер, теряя терпение.

Слеза скатилась по щеке Зака, он уже жалел о своем признании, что оставил кассету в почтовом ящике Темплтонов. Мать мальчика в ужасе уставилась на агента, который начал выходить из себя из-за постоянных изменений черт лица. Они сделали так много версий фоторобота этой загадочной женщины, что с каждым новым наброском ее лицо казалось все более нереальным.

По правде говоря, Зак мало что помнил о женщине, которая заплатила ему десять долларов. Она сидела внутри белого автомобиля в солнцезащитных очках, и единственное, что он помнил отчетливо, – это короткие вьющиеся светлые волосы. Женщина была одета в черный свитер, и у нее была маленькая машина, но, увидев протянутую через окно купюру, Зак больше ни на что не обращал внимания.

– Не смейте говорить с моим сыном в таком тоне. Ясно вам? Мы согласились, чтобы он помогал, но мы не обязаны терпеть ваши плохие манеры. Он всего лишь ребенок, ради бога.