Любовница бродяги - читать онлайн книгу. Автор: Джо Гудмэн cтр.№ 79

— Миссис Каванаг очень редко разрешает мне помогать на кухне. Наверно, я для этого слишком неуклюжа.

Он смерил ее лукавым взглядом.

— Скорее всего, ты так неуклюжа потому, что не хочешь помогать.

— Могет быть, — ответила она, подражая речи Дансера. Ренни просмотрела кладовую старателя и отложила в сторону приправы и специи.

— Мне кажется, их стоит проверить дважды, прежде чем ты добавишь это в жаркое. Я не знаю, что представляют собой некоторые вещи. Мы можем сами себя отравить.

Она расставила все коробочки и баночки со специями перед носом Джаррета, продолжавшего чистить и нарезать картошку.

— Пахнет как будто нормально, — сказал он, все обследовав.

Ренни закрыла все крышки и села.

— Что у него с лицом?

— Взрыв в шахте. Это случилось очень давно. Когда в пятьдесят восьмом году здесь открыли россыпное золото, Дансер был в составе первой группы. По крайней мере мне так сказали те немногие, кто его помнит по тем временам. Он не очень разбирался в горном деле и еще меньше во взрывчатых веществах. Тогда еще не было динамита и любой серьезный шахтер вынужден был использовать нитроглицерин. Может быть, ты знаешь, какой он неустойчивый.

— Мне самой доводилось им пользоваться.

Синие глаза Джаррета сузились, брови сошлись на переносице. Он сурово посмотрел на Ренни, на след от разлитой воды, затем опять на Ренни.

— Поразительно, — тихо сказал он, качая головой.

— Нет, правда.

— О, я тебе верю. Просто это поразительно, вот и все. Он подтолкнул к ней лук и репу и подал нож.

— Нарежь это и не трогай свои пальцы. Я пока отрежу оленины.

Ренни сморщила нос, но не стала отказываться.

— Значит, Дансер все эти годы после несчастного случая оставался один?

— Это так, время от времени он принимает подарки от тех, кому когда-то помог, но очень редко появляется среди людей. Как видишь, здесь не так-то много вещей, привезенных из города.

— Перед тем как найти золото, он был медиком?

— Не похоже. Тому, что он знает о лечении болезней, он выучился сам или научился от индейцев.

— А откуда шинель, которую он носит? И ножны? Он что, воевал?

— Не думаю. Его ранило при взрыве еще раньше. Вероятно, он снял их с какого-то замерзшего дезертира, который забрел сюда. Это совсем немного добавляет к той атмосфере безумия, которую он создает.

Несомненно, Дансер ее действительно создавал. Другим ее аспектом был его резкий, почти яростный смех. Дребезжащий голос, звук которого напоминал скрип железа по стеклу, довершал картину.

— Он очень осторожно прикасался ко мне, — тихо сказала Ренни.

— Это другая его сторона, благодаря которой мы смог ли сюда попасть, но не заблуждайся: он не шутил, когда он говорил, что убьет меня, чтобы ты могла уйти. Я думаю, он может это сделать.

— Джаррет! Но ведь ты же сказал ему, что я убийца. Почему он может так поступить?

Джаррет отложил нож и долго-долго смотрел в глаза Ренни. Его лицо было очень серьезным.

— Разве ты не знаешь, как много может сделать мужчина ради твоей улыбки?

Ренни отвела взгляд.

— Не говори так.

— А почему? Это же правда.

Она покачала головой, начала резать лук и почти сразу же порезала палец. Слезы от боли, слезы от досады, слезы от лука — все это смешалось и подступило к глазам. Ренни попыталась улыбнуться.

— Вот видишь, что ты наделал? — дрожащим голосом спросила она.

Стоило только Джаррету назвать ее по имени — и шлюзы открылись. Он обошел вокруг стола, поднял Ренни на ноги и прижал к себе, обмотав палец своим носовым платком. Рубашка Джаррета впитала в себя все ее слезы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ренни успокоилась.

— Прости меня, — сказала она, шмыгая носом, и вытерла слезы завязанным пальцем. — Наверно, я уже дошла до точки.

— Думаю, в этом нет ничего удивительного, раз она растянулась от Нью-Йорка до Джагглерс-Джамп.

Уголки ее рта приподнялись в слабой улыбке.

— Ты всегда знаешь, что надо сказать.

— Не всегда. — Он взял ее за подбородок. — И дело совсем не в этом. Разве мне нельзя считать, что ты красива, или мне просто нельзя об этом говорить?

— Як этому не привыкла, — сказала Ренни, отводя взгляд в сторону. — Такое ощущение, будто ты посмеиваешься у меня за спиной.

Не отдавая себе отчета, он слегка встряхнул ее.

— Ничего не может быть дальше от правды.

— От этого я не стану слышать Лучше.

— Что? — спросил он. — О чем ты говоришь?

— Ты меня трясешь, — терпеливо объяснила Ренни. — От этого я не стану слышать лучше.

— О Боже!

Он посмотрел на свои руки, сжимающие ее плечи, и отстранился.

— Ренни, я никогда не скрывал, что ты делаешь поразительные вещи. Ты не можешь пронести воду и двух метров, чтобы ее не расплескать, и в то же время имеешь дело с нитроглицерином. У тебя совсем нет слуха, но зато очень мелодичный голос. Когда речь идет о каких-то предметах, о вещах — ты проявляешь удивительную находчивость. Но когда дело касается жизненно важных вопросов — тут ты можешь принять самое идиотское решение. Я еще не встречал женщину, столь равнодушную к своей внешности, как ты, но ты и не смогла бы сделать себя более привлекательной для меня, чем сейчас.

Джаррет тыльной стороной руки легко коснулся ее щеки и намотал на палец прядь ее волос.

— В тебе есть что-то волнующее меня, Ренин, — твои глаза, твоя кожа, а в особенности твоя улыбка. Если ни один мужчина до сих пор тебе этого не говорил, так только потому, что ты любого запугаешь до смерти.

Ренни покачнулась и захлопала главами как сова.

— О Господи!

Джаррет щелкнул ее по носу указательным пальцем.

— Вот именно.

Она медленно села. Джаррет обогнул стол и снова уселся на стул. Она подобрала нож и опять занялась луком. Он взял большой мясницкий нож и принялся нарезать оленину. Несколько минут слышалось только звяканье ножей. Ренни захихикала первой. Ее смех оказался заразительным. Ни один из них не понимал, над чем они, собственно, смеются, но это было правильно и необходимо, исцеляло и сближало.

— Если когда-нибудь придет время, когда ты подумаешь, что я тебя не люблю, — не верь этому, сказала Ренни в наступившей тишине.

Джаррет посмотрел на нее с удивлением.

— Что ты хочешь… — Он остановился, заметив, что внимание Ренни переключилось на ее руку.

— Вот проклятие! — сказала она. — Я опять порезалась. Джаррет гадал, откуда у него взялось чувство, что она сделала это преднамеренно.