Черничная ведьма, или Все о десертах и любви - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Петровичева cтр.№ 22

— А мне насрать, что у вас там завал! У меня тут серийный убийца, нужно подкрепление!

Войдя за Сабророй в кабинет, я увидела немолодого угрюмого полицейского, похожего на бульдога в огненно-рыжем парике. Несмотря на свирепый вид и огромные кулачищи, поросшие красным волосом, он не производил впечатления мерзавца, которому в удовольствие терзать и мучить: просто человек на своем месте — и он делает свое дело так хорошо, как только может. Полицейский говорил по телефону: увидев нас, он махнул в сторону стульев и, когда мы сели, рыкнул в трубку:

— Не завтра, а к вечеру! Все, отбой!

Резко опустив телефонную трубку на рычаги, он со вздохом отер морщинистый лоб скомканным носовым платком и сказал:

— Ну вот что ты будешь делать, а? Это юг. Никто никуда не торопится. Я иногда думаю, что вот приедет сюда кто-нибудь вроде Лоренцо Бернати, будет резать очередную блондинку на пляже, а все будут смотреть, да еще советы раздавать!

Лоренцо Бернати был серийным убийцей — я читала в газетах о том, как он расправлялся со светловолосыми барышнями. Полицейский угрюмо посмотрел на меня, и Саброра представил нас:

— Это Андреа Торигроссо, полицмейстер Марнахена. Андреа, это Эрна Уиллоу. Моя помощница и свидетельница.

Торигроссо шумно вздохнул, придвинул к себе стопку бумаги и, вооружившись карандашом, спросил:

— Ладно, что вы видели?

Я рассказала ему о том, как утром пришла к «Белой цапле» и увидела зевак, в подробностях сообщила, кого именно видела, и кто как выглядел, и, разумеется, упомянула о подарке портного и о том, что с ним случилось, когда я дотронулась до прихватки. Торигроссо все записал и, посмотрев на Саброру, уточнил:

— Это зеленое пламя — вервский огонь?

— Верно, — кивнул Саброра. — Завязан на человека, вспыхивает, когда тот прикоснется к пропитанному предмету.

— Понятно, понятно, — Торигроссо откинулся на спинку своего кресла, прикрыл глаза и сказал: — Значит, дело было так. Ведьма поднялась в комнату Сандерсона в половине четвертого утра. Расправилась с ним. У него в мастерской было полно такого поварского тряпья, он всех поварих обшивал. Так она спустилась, отобрала нужное, пропитала вервским огнем и понесла к кафе. И у меня такой вопрос: почему она не спрятала тело? Мы бы искали портного, которому пришла в голову блажь расправиться с ведьмой.

Я сидела, не чувствуя под собой стула, но от того, что Торигроссо был на моей стороне, делалось легче.

— Потому что она действует демонстративно, — ответил Саброра. — Не прячется, а нападает. Показывает свою силу и нам с вами, и всем остальным. Смотрите, что я могу сделать с каждым из вас, и никто мне не помешает.

Торигроссо со вздохом потер загривок.

— Да, сильна тварь. Что будем делать, господин Саброра? Это по-вашей части, значит, вы главный. А мы тут так, на подхвате. Сегодня еще подкрепление к вечеру пришлют, так что распоряжайтесь нами.

— Начнем с самого простого. Расставим ловушки по всему городу, — ответил Саброра и посмотрел на меня. — И мне понадобится твоя помощь, Эрна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Значит, все поняли? У посторонних ничего не брать. Есть-пить только в проверенных местах. И особенно по городу не болтаться, в темные закоулки не заходить.

Мы кивнули, и Торигроссо вздохнул, вновь сделавшись похожим на усталого бульдога.

— Ведь тихий же город, — произнес он. — У нас никогда ничего не происходит. А теперь надо же…

— А почему тихий? — спросила я, когда мы вышли из отделения полиции. — Это же курортный городок, в такие места всегда съезжаются разные…

Саброра понимающе кивнул. Да, курорты это как раз то место, где всякие хитрые рыбки ловят своего червячка в мутной водице. Карточные шулера, мошенники, воры и обязательно ведьмы — я иногда читала криминальную хронику.

— Тут совсем недалеко Седенбан, — ответил он. — Роскошный курорт, в котором отдыхают сливки сливок. Все, кто хочет эти сливки снять, едут как раз туда. А здесь что? Учителя, врачи, клерки, которые весь год копят на отдых… Нет, с них ничего особенного не получишь.

— Так чем я могу тебе помочь? — поинтересовалась я и, посмотрев на часы, которые красовались на изящном столбе, заметила: — И у меня еще рабочий день, боюсь, там сейчас Луку съедят, раз нет десертов.

— Никто твоего Луку не съест, — усмехнулся Саброра, и я вдруг подумала, что он стал относиться ко мне намного теплее. Вот, даже своей помощницей назвал. — Посмотри-ка на меня.

Я послушно посмотрела ему в глаза и вдруг поняла, что лечу. Земля ушла из-под ног; я падала в пропасть и не могла остановить падения. В ушах свистел ветер, воздух сделался горьким и колючим. Пытаясь остановиться, найти хоть какую-то опору, я вцепилась в запястье Саброры, и он рыкнул на меня так, что во мне все заледенело от ужаса:

— Стоять!

Голова кружилась, словно купол ярмарочной карусели. Желудок крутился и поднимался, собираясь не то что вытолкнуть содержимое, а выпрыгнуть на свободу. И когда я окончательно поняла, что меня сейчас вырвет прямо на щегольской серый пиджак Саброры, мое падение прекратилось. Под подошвами туфелек вновь возникла мостовая, свист ветра стих, а воздух сделался самым обычным, южным — пропитанным запахами солнца, фруктов и цветов.

Теперь Саброра поддержал меня сам: осторожно взял под локоть и повел в сторону «Белой цапли». Все кружилось, ноги подкашивались — ощущение было таким, словно я посвятила все утро безудержному пьянству.

— Что это было? — пробормотала я.

— Я отцепил немного твоих личных магических оттисков, — ответил Саброра. — Теперь останется разместить их в ловушки. Ты общалась с ведьмой, это поможет более тонкой настройке.

Значит, ловушки. Сегодня Саброра в компании с полицией разбросает по всему Марнахену этакие маячки: если ведьма окажется рядом, то они выбросят парализующие заклинания. Когда-то я читала об инквизиторских ловушках, боялась попасть в них, а вот теперь надо же, мои оттиски используют, чтобы создать их.

— Можно я теперь пойду в «Цаплю»? — спросила я, и вопрос неожиданно получился очень жалобным. Саброра улыбнулся, и я вдруг поняла, что ему очень идет улыбка. Она словно озаряла его хмурое осунувшееся лицо изнутри, делая его живым, настоящим.