К морю марш вперед! - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников cтр.№ 4

Правда, потом они очень часто пускаются во все тяжкие, да и их суженые-ряженые заводят себе любовниц, порой сразу несколько. Редко бывает, чтобы царственные особы жили в любви и согласии. Это скорее исключение из правил.

А вот моя подшефная – царевна Екатерина – неожиданно влюбилась. И не в какого-то там герцога или князя, а в одного из наших «градусников». Правда, майор Никитин сейчас находится далеко от Питера. Генерал Баринов услал его аж в Париж, где майор должен стать кем-то вроде тайного советника самого Наполеона.

Екатерина, весьма расстроенная этим фактом, поспешила поделиться своей сердечной тайной со мной. Но, увы, я лишь пожала плечами и сказала ей, что влюбленность – это хорошо, но я в данном случае ничем ей помочь не смогу. У нас мужчина и женщина одинаково вольны в проявлении своих чувств. Ну не может генерал Баринов приказать, чтобы майор взял и полюбил великую княжну. Тут требуется обоюдное влечение. А пока же Никитин смотрит на Екатерину, как на обычную девчонку, которой еще впору в куклы играть.

Вполне возможно, что мои слова пришлись не по вкусу Екатерине. Концом нашей дружбы это не стало – мы все еще занимаемся то конными прогулками (где в роли инструктора выступает ее высочество), то тренировками – естественно, под моим началом. Но вне этих мероприятий я вижусь с ней в последнее время довольно редко.

А вот Николай, Михаил и шестилетняя Аня… Они, играя со мной, забывали о царственной фанаберии и, развесив уши, слушали мои рассказы и байки.

– Дарья Алексеевна, ну расскажите что-нибудь еще! – канючили мелкие Павловичи, когда я выдыхалась и, как сказочная Шахерезада, «прекращала дозволенные речи». Приходилось после небольшого отдыха продолжать развлекать Николая, Михаила и Анну, которые с раскрытыми ртами слушали мои рассказы о чудесных странах, удивительной природе и людях, не похожих на здешних. Они казались им волшебными сказками, и отпрыски династии Романовых в этот момент напоминали мне обычных детишек, которые так любят мечтать о дальних странствиях и таинственных землях.

Я пела им наши детские песенки, и мелкие, обладая хорошим музыкальным слухом, скоро начинали мне подпевать. Со стороны это выглядело весьма забавно. Представьте себе: детская в Михайловском замке, два юных великих князя и великая княгиня, которые звонкими детскими голосами подтягивают мне:

Как-то раз во время нашего очередного музицирования в детскую заглянул сам государь император. Павел с улыбкой послушал пение своих «барашков», а потом, подойдя ко мне, поблагодарил:

– Мадемуазель Дарья, вы просто прелесть. Я вижу, как вы любите моих детей. Да и они вас обожают. Спасибо вам большое…

Павел приложил мою руку к своим устам. При этом он многозначительно посмотрел мне в глаза. Что ж, я уже давно замечала подобные взгляды императора. Только мне почему-то не хотелось стать царской фавориткой, хотя многие девицы в Государстве Российском только об этом и мечтали.

Нет, если сказать честно, Павел Петрович внешне был довольно приятным мужчиной. Он не был похож на того карикатурного императора, которого часто изображали весьма пристрастные к нему историки. Нормальное телосложение, рост – 166 сантиметров – конечно, по нормам нашего времени его можно считать чуть-чуть низкорослым. Но для начала XIX века рост Павла был средним, обычным для большинства его современников. Курносый нос немного портил физиономию царя, но некоторым моим подругам такие носы очень даже нравились.

Дело было совсем в другом. Я не желала быть чьей-то. Я – «кошка, которая гуляет сама по себе». Да и императрицу мне было жаль. С ней я подружилась. Конечно, Мария Федоровна была дама с характером, но мы преотлично ладили друг с другом. Она поначалу немного ревновала меня, наблюдая многозначительные взгляды, бросаемые ее мужем на мою особу. Но потом, убедившись, что я не спешу становиться царской фавориткой, она успокоилась и начала оказывать мне знаки внимания.

В радиограммах, которые отправляли наши ребята из Кёнигсберга, среди прочих сообщений были поклоны мне от Саши Бенкендорфа. Вот он мне нравился. Не знаю, как далеко зайдут между нами отношения, но что-то в этом молодом человеке было такое, что мне весьма импонировало. Да и по рассказам Василия Васильевича Патрикеева я много узнала о том, кого советские и не только историки называли «сатрапом и деспотом». Будущий граф и генерал всю свою жизнь верно служил России. И человеком он был порядочным. Впрочем, Саша может и не стать тем, кем он стал в нашей истории. Поживем – увидим…

В кармане у меня пронзительно запищала рация. Значит, я кому-то срочно понадобилась. Интересно, кому именно?

4 (16 июня) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Генерал-майор Николай Михайлович Баринов

Французы любят глубокомысленно произносить во всех непонятных для них жизненных ситуациях: «Шерше ля фам». И, наверное, они и в самом деле в чем-то правы. Начало XIX века – это время, когда дела гламурные часто плотно переплетались с делами политическими. Интриги зарождались в спальнях сильных мира сего, а любовные утехи плавно переходили в обсуждение самых зловещих замыслов. Для нас подобное было не совсем привычным, но здешний народ воспринимал все это как само собой разумеющееся.

Информацию о подготовке нового заговора против императора мне неделю назад сообщил Сыч – в миру капитан Совиных. До меня дошли слухи, что он закрутил роман со спасенной им от смерти полячкой – Барбарой Каминской. В общем, ничего удивительного для меня в этом не было. Наши парни не были ни монахами, ни евнухами. Как и всем взрослым мужикам, им требовалось, гм, скажем так, женское внимание. И они его находили по мере сил и возможностей.

Кто-то из них удовлетворял свой «основной инстинкт» с прачками и кухарками дворца. Алексей Андреевич Аракчеев с пониманием воспринял мои пожелания и не препятствовал случайным связям служительниц царского дворца с пришельцами из будущего. Для порядка он, конечно, немного поворчал, что, дескать, не следует блудить с пошлыми девками по углам. Лучше будет, если мои парни женятся на дворяночках из приличных семейств. Я хотел было ответить ему, что эти самые девицы ничем не лучше (а может быть, и хуже) простых тружениц сферы коммунально-бытовых услуг, но промолчал, не став развивать эту тему.

А вот Сыч сумел завоевать любовь прекрасной польки. Тут мне тоже все было понятно. Во-первых, он спас ее от гибели. Такое, естественно, не забывается. Во-вторых, будучи на четверть поляком, Герман воспринимался паненкой человеком, близким ей по крови. Ну а в-третьих, Сыч был бабником, всегда пользовавшимся успехом у представительниц слабого пола. Его амурные похождения были постоянной темой для шуток в нашем дружном коллективе. Так что вскоре он уже утешал Барбару не только морально, но и телесно.