Подарок для Мажора - читать онлайн книгу. Автор: Любовь Белых cтр.№ 41

— Возможно, я приглашу тебя на ужин. Не знаю. Не уверена. Я вроде бы собираюсь уезжать, но пока ещё ничего толком неизвестно.

— Куда уезжать? Я чего-то не понял. Переезжать?

— Уезжать. Мы с мужем рассматриваем некоторые варианты…

— С кем? С мужем? — на заднем фоне послышался какой-то грохот.

— Это долгая история. Но если вкратце, то да, с мужем.

— Ты когда замуж выйти успела?

— В том году. — теряя уверенность, отозвалась я.

— Нормально ты устроилась, Сашенька. Меня, как дурака, за нос водила, бабло с меня поимела, а хвостом махнула и побежала к кандидату получше? Или что? Я на лоха похож? На мою помощь можешь больше не рассчитывать. — зло выплюнул тот. — Мне плевать, где ты возьмёшь эти бабки, на чтоб через неделю ты вернула всё до последней копейки. Никаких больше заказов в обход фирмы. Строила из себя, не пойми кого…

Матвей сбросил звонок, казалось, на полуслове. Он сам не успел что-то договорить, не то что дать сказать мне хоть слово.

В порыве я собиралась ему перезвонить, но вовремя себя отдёрнула.

Маша бы сказала: «Нормально. Просто мусор вынес сам себя. Радуйся.». И была бы, скорее всего, права.

Я ведь чувствовала, что никакой дружбой там не пахнет, а всё надеялась на хорошие отношения, глупая. Вот и яркий пример того, как мужчины умеют красиво лапшу на уши вешать. Дескать, я чувствую себя виноватым, моя жена закатила сцену, из-за которой тебя уволили, хочу поддержать, давай общаться, ты стала моим другом… Ага! Хорош друг, как же!

— Чёрт, а деньги-то теперь, где взять? — выругалась и спрятала голову между своих коленей.

Хотела отвлечься? Пожалуйста!

Без шабашек от Матвея я, конечно, проживу, но не так, чтобы с маслицем и икоркой.

Мой вымученный, глухой стон разбавился щелчком дверной ручки, и я тут же вскочила с кресла.

Пашка пришёл.

Вышла его встречать, искоса поглядывая на большую коробку, которую он оставил на проходе в коридоре, и облегчённо вздохнула.

Не переманило его чудовище на свою сторону. Вернулся. Ко мне вернулся. К нам вернулся!

— Всё плохо, да? — шепнула, не решаясь подходить ближе. Выглядывала из гостиной, будто из коридора в меня могут снежком запустить. Чуть ли голову в плечи не выжимала. — Ты ничего не скажешь?

Было очень непривычно и обидно. Мажор успел снять обувь и верхнюю одежду, он прекрасно видел и слышал меня, а так ничего и не сказал. Будто… будто обиделся на меня за что-то. А за что? Я же ничего не сделала…

— Саш, ты ненавидела свою сестру?

Лучше бы он молчал. У меня в глазах потемнело и грудь сдавило от его вопроса.

— Боже, что ты такое говоришь? — отчаянно замотав головой, я попятилась. — Что он тебе наплёл? Я люблю свою сестру. И любила… Может, как-то неправильно, но любила же!

— Не сбегай, ладно? — устало то ли спросил, то ли попросил он. — У меня… у меня кое-что есть для тебя. Ты сама должна решить, что с этим делать дальше.

Я остановилась в двух шагах от ёлки, всматриваясь в дверной проём.

Паша вошёл. Он расстёгивал одной рукой верхние пуговицы на рубашке, а второю протянул в мою сторону. Тонкий ядерно-красный блокнот был направлен на меня уголком, отчего я испуганно сглотнула.

— Это что?

— Давай ты, в общем, прочтёшь и сама мне скажешь, что это.

Всё, паника и боль накрыли с головой. Мне почему-то казалось, что его отец добился своего — выставил меня мразью и стёр всё хорошее отношение ко мне. Сделалось так обидно, оттого что это происходило сейчас, когда я совершенно не была к этому готова, что слёзы из глаз непроизвольно полились.

Потянулась к блокноту под пристальным взглядом серо-голубых и, дотронувшись, резко вырвала его из мужских пальцев:

— Да не вопрос. Как скажешь. — стараясь проморгать злые слёзы, выпалила я, бросившись к креслу. Забралась в него с ногами, незаметно вытерев глаза рукавом свитера, и, нахмурившись, раскрыла вырвиглазный блокнот. — Посмотрим, что тут у нас…

«Итак, 5,5 недель. Какая, мать его, радость! Кто наш папа и что мне с тобой делать?» — я наивно полагала, что мне было плохо до этих строк, но узнав почерк сестры на первой же странице, моё сердце рухнуло куда-то в носки, а горло сдавили ледяные тиски.

«Не пойду к Мажору. Лялька лялькой, а он если на мне и женится, то при условии, что Сашок будет жить с нами. Чёртов извращенец. Надеюсь, я залетела от его отца.»

«Ненавижу его! Ненавижу!»

Страницы порхали перед глазами, пока я бегло просматривала их содержимое. Я не могла поверить в то, что я держу перед собой Машин дневник. Я не могла поверить, что у моей сестры вообще он был! Она мне даже записки не оставляла и открытки никогда не подписывала, а тут…

«20 недель. Привет, изжога. Не будет у нас папки. Мужики все твари.»

«Я схожу с ума. Мать достала. Сашок за порог, а она опять меня из дому гонит и требует отца ребёнка. Хочу быть Сашей. Иногда мне кажется, что мать её совсем не замечает. Вот бы мне так. Надоели вечные упрёки и оскорбления…»

«Я ничего ей не должна! Ничего! Она меня родила уродом, а теперь делает всё, чтоб я тебя родила уродкой! Хочу рассказать всё сестре! Хочу, чтоб мать сдохла или сгнила в психушке! Я ничего ей не должна! Я не просила в меня вкладывать столько денег! Я вообще ничего не просила!!!»

Шесть… шесть несчастных листков… Даже не половина блокнота, а больно так, будто на этих страницах не только её боль, но и моя.

Как я могла не замечать, что мать чего-то требует от Маши? Какие крики? Какие оскорбления? Где я была в эти моменты? Почему не видела и не слышала?

— Я… — присев передо мной на корточки, Паша нервно мотнул головой, — Я могу что-то сделать? Может, тебе воды принести? Или… не знаю… что-нибудь?

— Ты… — медленно выдохнула и, закрыв блокнот, крепко прижала его к груди, — Ты можешь, да. Увези меня отсюда, ладно? Я… как-то я не вывожу…

Эпилог

Мажарская Александра

— Двадцать недель… Привет, изжога… — морщась, я положила руку на округлившийся животик и шумно вздохнула. — Как по расписанию. — вспомнила о дневнике, состоявшем из заметок последних месяцев жизни моей сестры, выученном уже наизусть, и сжала второй рукой грудную клетку.

— Я всё знаю! Всё! Я думала, что ты плохая мать сугубо по отношению ко мне, но ты… Ты… Ты чудовище! — кричала, потрясая Машкиным блокнотом на нашей, ставшей ещё более пустой кухне. — Как ты могла?! Ты родную дочь, считай, продавала! К позарившемуся на неё престарелому мерзавцу отправляла, вместо того, чтобы поддержать и помочь! Ты гнобила её! Гнобила! Попрекала её детством, кружками, фотосессиями… Лечением! Ради чего? Чтоб поставить галочку, что ты что-то отбила, вложенное в родную дочь?! Таким образом?!