Ангел для Зверя - читать онлайн книгу. Автор: Милана Стоун, Любовь Попова cтр.№ 56

Мгновение и она уже висит на нем, орет, царапает лицо, бешеная волчица, защищающая своего волка.

В этот момент люди с автоматами появляются со всех сторон, готовые защитить, пока я лежу с полуоткрытыми глазами и наблюдаю за тем, как моя женщина рвёт противника.

Борется не на жизнь, а насмерть.

Мне больно, но бронежилет спас.

Ренат хочет подойти, стащить Кристину с Ломоносова, но я даю знак стоять на месте, потому что тот давно выпустил пистолет из рук и пытался справиться с обезумевшей женщиной.

Выходило у него так себе, потому что в моего Ангела вселился самый настоящий бес.

Она кричит оглушительно, на всю округу, вонзает острые ногти в кожу его лица и шеи.

Ломоносов тоже орет, проклиная сумасшедшую благим матом, пытается повалить на землю. Но все бесполезно.

Нет ничего страшней свирепой женщины. Он ее и толкал, и оттаскивал за волосы, но она будто не ощущала боли.

Девушка собиралась его убить, и я не хотел ее останавливать. Потому что сейчас, после всего случившегося это то, что ей нужно.

То лекарство, что подействует лучше всяких мозгоправов. Выплеснуть всю накопившуюся боль, дать мести осуществиться.

Убить насильника, отождествляющего в своем лице всех тех, кто надругался над ней.

Так было нужно.

И пока я наблюдал за ее истерикой, за зубами, что уже буквально отрывали куски от Ломоносова, я осознавал, что нет в случившемся ни моей, ни ее вины. И даже Захар с Ренатом невиноваты, и даже Катька.

Он все равно бы ее нашел, и только Бог знает, в каких мучениях могла закончиться ее жизнь.

Так распорядилась судьба, так было надо. И это нужно просто принять и жить дальше.

Я помогу ей это сделать, ведь без меня она не справится, буду рядом, как и положено настоящему мужику. Защищать и оберегать.

Ломоносов уже лежит на земле, его тело не шевелится, а Кристина продолжает царапаться и драться, бить кулаками по его лицу.

Это нужно уже остановить. И только рывок на себя заставлять ее очнуться, посмотреть осознано и с облегчением расплакаться на моей груди.

— Живой, господи, я думала, он тебя убил… — говорит надрывно, обнимая крепко. — Я не послушалась тебя, я такая дура.

— Однозначно, — смеюсь, откашливаюсь, а растрепанная и окровавленная Кристина начинает суетиться, в то время, как уносят неподвижного Ломоносова.

Осматривает меня с ног до головы.

В глазах вижу облегчение, когда понимает, что со мной все в порядке.

Она снимает с меня футболку, бронежилет и долго рассматривает темнеющее пятно.

Синяк пройдёт, а то, что произошло сегодня, останется с нами навсегда.

Это ее, нет, наше спасение.

Та дорога, которая выведет нас на тропинку счастливой и спокойной жизни.

Я так рад, что она смогла пройти через это.

Дура. Но какая смелая, моя маленькая девочка, я всегда знал, что в ней есть этот стержень, хоть она и кажется беззащитной.

Его только нужно было найти, и я нашел.

— Прости меня… — продолжает плакать, дурманя своими глазами. Сотрясается, хрипит. — Я все копалась в себе, думала, как лучшее будет…

— Тебе стало легче, это главное, — глядя на ее испачканное лицо, у меня возникает стойкая ассоциация с бойцовским рингом.

Именно там сейчас побывала Кристина. Только он был намного более жизненным и жёстким, далеко не для всех.

Не зря я так часто дрался. Это прочищает мозги лучше любой терапии и успокоительных.

Делает из тебя решительного человека, того, которого не запугать.

Кажется, что прошел через живительный источник, в голове становится ясно, и ни одна поганая мысль тебя не беспокоит.

Думаешь лучше, лучше себя чувствуешь. У нее сейчас те же ощущения, вижу зажегшейся огонек в глазах.

Огонёк жизни, что я так мечтал увидеть, тот самый огонёк, что видел в нашу первую встречу.

Именно в такую я влюбился с первой секунды, как только увидел, в живую и настоящую.

Готовую убежать от насильника, а не принять его с покаянием.

Моя Кристина вернулась, а значит, все было не зря.

— Почему ты как смотришь? — спрашивает тихо, хрипло, обрабатывая кровавые раны антисептиком.

Словно и не знает почему. Несмотря на всю грязь, что произошла, она все равно мой свет.

— Потому что люблю тебя.

— Ты полюбил меня, когда я расправилась с этим подонком? — усмехается и хочет обтереть себя, но я забираю салфетку и принимаюсь стирать кровь с ее лица сам.

— Я давно полюбил тебя и рад, что ты вернулась ко мне, — шепчу, поднимаясь над ней, продолжаю стирать пятна крови и случайно подцепляю рваную футболку.

В момент воздух между нами становится заряженным, я чувствую ее тяжелое дыхание, вперемешку с моим.

Хочу ее, прямо здесь и сейчас и вижу по ошалелому взгляду ответное желание, что затапливает нас обоих.

— Руслан... — шепчет она тихо, упирает руки мне в грудь, но не отталкивает, а только берет за ткань футболки и подтягивает ближе. — Поцелуй меня. Так, как всегда хотел.

Боюсь напугать, боюсь снова увидеть страх в ее глазах, но если она хочет, то я сделаю все, что взбредёт ей в голову, и даже больше.

Я убью ради неё, как она за меня.

Затрахаю так сильно, что будет просить о пощаде, или же добавки, судя по этому уверенному взгляду.

— Если я поцелую, остановиться не смогу.

— И не надо. Будь собой. Будь собой, мой Зверь, — улыбается она шальной улыбкой, и сама тянется к шее, обнимая, а я радуюсь, что с поляны все ушли, и скоро Кристина начнет кричать совсем не от ужаса.

Если тебя сжигают заживо и дают в руки пистолет, разве ты не убьешь себя?

Разве не застрелишься, чтобы не мучиться?

Ведь твоя смерть — это уже неизбежность.

Для меня жизнь без Руслана и есть смерть, она без него не имеет ни грамма смысла.

Мне ничего не стоило поднять руку и выстрелить в висок себе или кому-либо еще.

Душа умирала в данный момент, изливаясь кровью на последних вздохах.

Но мерзкая улыбка Ломоносова что-то переключила во мне.

Словно щёлкнул переключатель.

Темнота. Вспышка. Громкий, противный звук в ушах.

Кадрами пронеслось прошлое, смешиваясь с настоящим, путая сознание.

Я вспомнила, как те ублюдки мерзко улыбались, а я лежала.

Просто лежала и принимала свою участь, как когда-то учила мать. И когда меня полностью затягивало во тьму, я не противилась ей. Нет. Только радовалась, что она рядом со мной.