Но в руках у Джонны ничего не было. Девушка сидела на скамье у окна и смотрела на море. Ночной небосвод освещался только светом растущей луны, и лицо Джонны отражалось в окне. Оно было лишено почти всякого выражения, и сокрушительные рыдания не оставили на нем никаких следов.
Несмотря на поздний час, Джонна не переоделась ко сну. Ей не хотелось предстать перед Декером в невыгодном свете. И теперь на ней было надето платье винного цвета простого фасона: прилегающий лиф, узкие рукава, высокий воротник. Черные волосы она заплела в нетугую толстую косу, лежащую посередине спины. Коса скрывала три маленьких крючочка на платье, которые Джонна не смогла застегнуть без посторонней помощи.
Джонна отвела взгляд от своего отражения и посмотрела на Декера, входящего в каюту. Когда он закрыл за собой дверь и прислонился к косяку, Джонна встала. Руки у нее были опущены по бокам, пальцы не теребили ткань платья. Она держалась собранно, ровно и холодно и говорила со спокойной уверенностью человека, ожидающего беспрекословного подчинения.
— Вы повернете корабль обратно в Бостон, — начала она. — И вы сделаете это немедленно и без всяких возражений. И о том, имели ли вы право выйти в море, взяв меня на борт, мы поговорим позже. Я полагаю, вам понятно, что вы поступили опрометчиво и вразрез с моими желаниями. Стоимость опоздания судна в Лондон будет вычитаться из вашего жалованья компанией «Морские перевозки Ремингтон». Когда штраф будет полностью выплачен вами, вы будете освобождены от службы в компании. Можете сообщить экипажу «Охотницы», что на них я не возлагаю никакой ответственности за происшедшее и что они подобному штрафу подвергнуты не будут. — Джонна слегка склонила голову набок и осведомилась с видом милосердным и снисходительным:
— Я понятно выражаюсь, капитан Торн?
— Совершенно понятно, — согласился тот.
Джонна кивнула с почти царственным видом, ожидая его ухода.
Декер оттолкнулся от косяка, но никуда не ушел. Он обогнул сундук, все еще стоящий посредине каюты, и перешагнул через груду вещей, разбросанных Джонной. Подойдя к столу, вышиб ногой стул и сел. Он поднял крышку, достал из ящика судовой журнал, чернильницу и перо. Раскрыл журнал и старательно записал туда курс корабля и состояние погоды. Еще несколько минут он потратил, чтобы записать требования Джонны.
Он повернул к ней журнал.
— Все ли правильно я записал? — спросил он. Джонна подошла к столу и прочла написанное. Почерк у Декера был аккуратный, каждая буква выписана очень четко, без всяких завитушек, без малейшей небрежности, и в такой манере была сделана не только эта запись, но и все предыдущие. Этот почерк несколько похож на каюту, подумала Джонна, он так же безлик и так же ничего не говорит о своем владельце.
И вдруг ее осенило. Да ведь Декер — новичок и в том, и в другом деле! Приподняв голову, Джонна посмотрела на него. В ее глазах застыл вопрос.
— Все ли я правильно записал? — еще раз спросил Декер.
— Да, — ответила она приглушенным голосом.
— А правописание? — настойчиво продолжал он, словно защищаясь. — Есть какие-нибудь ошибки?
— Нет.
Декер повернул журнал к себе и добавил еще одну строчку.
— Вот мой ответ, — сказал он, подтолкнув к ней журнал. Джонна взглянула: «„Охотница“ сохранит взятый курс».
— Что?! Этого не может быть!
Прежде чем закрыть журнал, Декер промокнул записанное.
— Это будет именно так, — ответил он, убирая все в ящик. — Если кто-то будет спорить по этому поводу, так только вы. Я уже все решил.
Джонна вздрогнула, как от удара. Она вскинула голову, стиснула зубы и вспыхнула.
— Это была не просьба, — проговорила она. Декер даже восхитился таким самообладанием, но остался непреклонным.
— А между тем это могло быть только просьбой, — сообщил он. — Ваше положение здесь, на борту корабля, не дает вам права предъявлять какие-либо требования.
В фиалковых глазах Джонны вспыхнул холодный огонь.
— Я владею этим кораблем!
— А я им командую. — Он протянул руку, чтобы остановить ее. — И вы не владеете мной, Джонна. Даже и не помышляйте об этом.
— Но команда…
— Команда с уважением относится к нам обоим. Не ставьте же их перед выбором между нами и не сейте раздоров, разбивая команду на два лагеря. Разве только вы готовы взять командование кораблем на себя. — Он немного помолчал, глядя ей в лицо. — Вы готовы к этому?
Теперь лицо Джонны побледнело, а губы стали бескровными. Озноб пробрал ее до мозга костей.
— Нет, — ответила она, — вы знаете, что я не могу взять на себя командование.
Декер кивнул, довольный, что она поняла его, и устало потер затылок.
— Как вы себя чувствуете? Вы не голодны?
Она ничего не ответила. Теперь ей стало ясно, что в Бостон пни не вернутся, и у нее перехватило горло. Ее опять начало мутить — но не от голода и не от качки. У нее внутри все сжалось от сильнейшего страха.
— Может быть, вам лучше сесть, — предложил Декер. — Я принесу вам что-нибудь с камбуза. Я и сам ничего не ел.
Его не было минут двадцать, но он был уверен, что все это время она так и сидела без движения. Войдя в каюту, он поставил поднос на скамью рядом с Джонной. Не спрашивая, хочет ли она чего-нибудь, налил чай и протянул Джонне кружку.
— Можете погреть себе руки или душу, — сказал он так, словно это было для него безразлично.
Джонна обхватила кружку ладонями и поднесла к губам, но пить не стала. Она была благодарна Декеру, что он не предлагает ей что-нибудь съесть. Парок, поднимавшийся над чаем, овевал теплом ее лицо.
— Почему вы привезли меня сюда? — спросила она наконец.
Декер взял себе цыпленка и бисквиты. Он отнес свою тарелку на стол, подальше от Джонны, чтобы запах пищи не раздражал ее. Он сел, положив ногу на подлокотник стула, и принялся за еду.
— У меня нет другой возможности присматривать за вами, — просто ответил он.
Джонна нахмурилась:
— Не понимаю. Есть доктор Харди, чтобы присматривать за мной.
— Верно, но я имел в виду не ваше здоровье. Или по крайней мере не в том отношении.
Джонна маленькими глотками пила чай. Желудок ее успокоился, и Джонна слегка воспрянула духом.
— Вы мне не сторож, — сказала она.
— Теперь — сторож.
— Но…
— Вы действительно хотите спорить, Джонна? Вы находитесь на борту корабля. Вы должны смириться с этим. — Декер был не настолько глуп, чтобы принять ее молчание за согласие. Он подозревал, что она готовится к бою и собирается с силами. — О делах будет заботиться Джек, — продолжал он. — Джек многому научил вас, даже больше, чем ваш отец. Вы можете быть спокойны.