Балтийские наблюдатели - читать онлайн книгу. Автор: Константин Буланов cтр.№ 73

      0x01 graphic

      Так "Лейтенант Дыдымов" и его систершип - "Коммодор Беринг", что доставил во Владивосток не только наиболее опытных русских военных моряков, но еще одну пару китобойных баркасов, а также подвешенный под центральной аркой крана миноносец N150, оказались идеальными транспортами в сложившихся условиях. Благодаря осадке сходной с таковой мореходных канонерских лодок, они могли входить в реки, куда был закрыт путь крупным крейсерам и транспортам. Потому вместо оперирования в богатых добычей водах оба судна, по завершении зимней навигации близ корейских берегов, отстаивались в Дальнем. Заодно с четверки больших керосиновых катеров были демонтированы гарпунные пушки, а их место заняли 87-мм орудия с броневым щитом.

      Все эти приготовления пришлись кстати уже в начале мая 1900 года, когда под прикрытием пары новейших плоскодонных канонерских лодок "Гиляк" и "Бурят", построенных на Адмиралтейских верфях специально для оперирования в морях и реках дальневосточного региона, оба катамарана поднялись до Тонгку, откуда большая часть двух принимающих участие в операции рот по железной дороге отправилась в Пекин, а один из взводов убыл туда же по воде на четверке пришедших вместе с конвоем катеров. Правда, идти приходилось, имея на флагштоке не только русский пограничный флаг - на время проведения операции все суда пароходства оказались приписаны к ведомству Витте, но и знамя китайского флота - все же со времен Японо-Китайской войны у принимавших в ней участие "добровольцев" остались знакомства, позволяющие договориться о многом.

      Еще во время операции по передаче повстанцам вооружения Печилийский залив, в который и впадала Пейхо, на долгие месяцы стал излюбленным местом якорной стоянки шхуны "Добыча", от борта которой вверх по реке то и дело устремлялись ничем не примечательные китайские джонки, коих в устье кишело, как блох на бродячей дворняге. Загрузить в них за раз удавалось всего ничего, но в отличие от шхуны европейского типа, они не привлекали внимания китайской полицейской флотилии, да и пройти могли где угодно. Все же за тысячи лет активного пользования рекой, она оказалась столь сильно замусорена, что порой только на небольшой плоскодонной джонке по ней и было возможно пройти.

      Естественно, не имея поддержки внутри страны, нечего было и мечтать направлять движение повстанческих масс в требуемую сторону. А засвечивать столь откровенным сотрудничеством действительно своих повстанцев, виделось невозможным. Потому экипажи снующих между берегом и русской шхуной джонок составляли исключительно люди господина Вана, коего было принято решение использовать в качестве громоотвода или подсадной утки - кому какой термин больше нравился.

      Все еще оставаясь чиновником средней руки в составе Аньхойской клики, чей руководитель фактически формировал всю внешнюю политику Империи Цин и являлся некоронованным "королем Северного Китая", он имел немало столь необходимых знакомств и административных ресурсов для преодоления возможных препонов. А как владелец ряда современных прибыльных промышленных и торговых предприятий, связанных с русскими знакомыми, очень сильно опасался за их сохранность. В том числе от своего начальства, давно уже поглядывавшего в сторону столь лакомых кусочков.

      Уже начиная с 1899 года такие, сидящие на местах, чиновники, к числу которых относился господин Ван, не контролировали ситуацию от слова совсем. Армейские части подчинялись исключительно своим генералам. Да и то не всегда - дезертиры по дорогам и деревням разгуливали сотнями. При этом жить хотелось продолжать не хуже, чем до начала всего этого затяжного восстания. Потому за возможность остаться не только при своем, но и прирасти имуществом и, чем черт не шутит, высокими должностями, пройдоха согласился весьма быстро, поторговавшись лишь из любви к искусству. Деньги, как говорится, не пахнут, и если его самый главный начальник с удовольствием принимал их из рук японцев, Ван не видел ничего плохого в том, чтобы кормиться с рук русских. Он бы с удовольствием продался еще кому-нибудь, но предложений, к сожалению, не поступало - у прочих европейских стран хватало своих прикормленных цинских чиновников.

      Для того, кто в свое время умудрился набрать экипаж для капера, пусть тот и пошел на дно, едва покинув порт, отыскать несколько сотен головорезов, не представлялось проблемой. Особенно, если содержание и какие-никакие деньги для бойцов обеспечивали русские знакомцы, не забывая самого чиновника. Бандиты из Братства мечей, самые натуральные морские пираты и те же пригретые под крылом дезертиры ни в коем случае не относились к борцам за свободу и независимость. Именно для них впоследствии был введен термин "черные ихэтуане" - то есть те, кто наживался, набивая свои карманы награбленным имуществом, прикрываясь идеями истинных патриотов - "белых ихэтуаней". Но пока именно они, первыми получившие в руки старые русские винтовки и от того в одночасье ставшие в рядах повстанцев весьма грозной силой, обеспечивали неприкосновенность русских, привезших помимо эвакуационного отряда то, без чего тысячи винтовок, что уже более года скрывались по десяткам складов и погребов, являлись лишь кусками железа. Патроны. Миллионы старых шестилинейных патронов покоились в трюмах катамаранов. Все же до конца доверять китайским временным партнерам никто не собирался - потому на пять сотен завербованных Ваном "повстанцев" приходилось не более пяти выстрелов на человека. Что делало последних, скорее, показной, а не реальной силой. С учетом же отсутствия опыта обращения с огнестрельным оружием у львиной доли этих вояк, особой угрозы представлять они не могли даже в случае предательства. Но перестраховка еще никогда не являлась лишней, потому боеприпасы планировалось передать, так сказать, конечному пользователю, лишь после погрузки всех русских подданных на борта судов и кораблей. А то, что львиная доля патронов будет под шумок доставлена совершенно другим людям, являлось делом десятым.

      Несмотря на сотни прошедших между правительственными войсками и повстанцами боев и вооруженных стычек, железная дорога, ведущая в Пекин, все еще оставалась не тронутой, потому путь у морских пехотинцев занял не более полусуток, включая время, потраченное на подготовку специальных составов и погрузку. Сказать, что прибывшим в посольство войскам обрадовались, как родным - значило не сказать ничего. Вести о поражениях правительственных войск и их постепенному отходу к Пекину под натиском ихэтуаней никак не способствовали душевному равновесию дипломатов. Хорошо еще, что от вице-адмирала Алексеева заранее пришла телеграмма о подготовке к эвакуации всех русских подданных, так что основные сборы были проведены заранее - пока войска находились в пути из Дальнего. Но даже так морпехам пришлось провести в посольском квартале два дня, ожидая пока соберут свои пожитки французы, испросившие дозволения присоединиться к покидающим китайскую столицу русским.

      Как ни странно, все обошлось. Естественно, с учетом многих сотен эвакуируемых, включая некоторое число принявших православие китайцев, и десятков нагруженных имуществом возов подошедших к железнодорожной станции, влезть в имеющиеся поезда не удалось. Но здесь навстречу отбывающим дипломатам пошло китайское правительство, оперативно выделившее от щедрот своих еще два состава. Так что уже 7 мая небольшой конвой, выбрав якоря, покинул рейд Тонгку, оставляя за спиной тех, кому не повезло получить информацию об эвакуации, либо оказавшихся слишком жадными, чтобы бросить свое имущество и товары. А так и не дошедшие до Пекина катера, потеряв по дороге всех находившихся на их бортах "китайских сопровождающих" и несколько тонн весьма специфического груза, замыкали процессию, тихо бурча своими двигателями на низких оборотах. И стоило отметить, что сделали они это весьма вовремя, поскольку дальнейшие события понеслись вскачь, подобно обезумевшей призовой лошади.