Попаданка за штурвалом - читать онлайн книгу. Автор: Мстислава Черная cтр.№ 3

Я не узнаю себя в отражении. Если в образе серой моли я вообще никакая, то в мужском костюме, очень даже живая, хоть и тощая. Впрочем, не могу не признать, что девушка в зеркале миловидна и очаровывает хрупкой женственностью. Тростинка-моргалка. ага.

— Это ты, Дженни. Ты очень красивая, моя девочка.

— Госпожа, экипаж появился в начале улицы, — докладывает старшая горничная.

— Идём, Дженни.

Зеркало отражает, как кровь отливает от моего лица. Волнение совершенно не наигранное.

Мы спускаемся в холл.

Сколько здесь ехать, минуту? И спускались мы столько же. Экипаж, наверное, прямо сейчас останавливается перед парадным крыльцом, ещё чуть-чуть, и они войдут. И тогда для меня всё будет кончено. Сердце проваливается куда-то в желудок.

Я не выйду замуж вот так, слепо!

— Матушка, — всхлипываю я и шёпотом жалуюсь. — Живот прихватило. Я сейчас!

— Дженни!

Приподняв юбку, я уже бегу прочь, а госпожа Рат лишь протягивает руку мне вслед. Встретить жениха в одиночку, без меня, плохо. Но вообще не встретить ещё хуже, поэтому она вынуждена остаться в холле, тем более дверь открывается.

Я успеваю скрыться с глаз вовремя, а дальше всё просто. Я бросаюсь в свою комнату, закрываюсь изнутри.

Потеря времени, но я оставляю прощальную записку с извинениями, наконец-то, срываю кольцо. Оно послушно сваливается с пальца, и я кладу его на записку сверху.

Я рушу причёску, выпрыгиваю из платья. Голубой шифон я так и брошу на полу. Из-под кровати вытаскиваю “тревожный чемоданчик”. Своё свидетельство о рождении я у родителей давно стащила, деньги приготовила. Я натягиваю брюки, рубашку с запахом. Грудь даже перетягивать не требуется, фигура у меня доска доской. Полюбившийся жилет с кармашками — я их купила несколько — я дисциплинированно застёгиваю на все ремешки. И последний штрих — я отстригаю волосы, для местных девушек немыслимое кощунство. Улик оставлять нельзя — я бросаю светлые лохмы на дно чемоданчика.

Вроде бы всё? Ничего не упустила, не забыла?

Очень скоро встревоженная госпожа Рат пошлёт за мной горничную. Служанка войти не сможет, и госпожа Рат поднимется лично. Дверь откроют быстро, найдут записку и… бросятся в погоню, без сомнения.

Времени у меня в обрез, думать некогда. Что бы я ни упустила, к демонам!

Окна моей комнаты выходят на сад, и я по верёвке без особых трудностей сползаю куда-то в цветущие гортензии, гордость нашего садовника. Путь отхода давно продуман — я несусь к старой яблоне, растущей неподалёку от забора, забираюсь на неё, а затем по ветке добираюсь до забора и спрыгиваю вниз. Охранный контур признаёт во мне “свою” и беспрепятственно пропускает.

Почти сбежала.

Я ныряю в проулок, выныриваю уже на проспекте и машу скучающему на облучке кучеру. Я бы предпочла закрытый экипаж, но и открытая коляска подойдёт, лишь бы скорее.

— Успеем в порт за полчаса, заплачу двойную цену, — рявкаю я и запрыгиваю.

— С ветерком прокачу, малец!

Вот и славно…

Побег я готовила “на всякий случай” и, если честно, никогда не думала, что случай действительно наступит. Возможно, я совершила ошибку. Возможно, можно было поступить иначе. Но что сделано, то сделано.

Я еду в столицу.

И из документов у меня при себе не только свидетельство о рождении, но и рекомендательное письмо в Лётную Академию. Рулить воздушными корабликами моя страсть.

Милан Авей

С невестой что-то нечисто.

По всем правилам она должна была встречать меня, стоя рядом с матерью, но почему-то осталась в своих комнатах. Госпожа Рат невразумительно извинилась от её имени и охотно рассказала, что у девушки хрупкая душевная организация.

Чушня! У всех девушек душевная организация очень хрупкая, но они почему-то этикетом не пренебрегают и свою хрупкость показывают иначе, благородно лишаясь чувств, когда это позволяют обстоятельства.

Похоже, полагаться на жену во время светских приёмов я не смогу.

— Какая изящная работа, — хвалю я напольную вазу, а мысленно представляю, как она от пинка разлетается на цветастые осколки.

— Имитация южно-ламейского стиля, — охотно поясняет господин Рат.

Мне без разницы, ясно?

Ожидание раздражает. Я был уверен, что не задержусь в городе, но прямо сейчас у меня зудит копчик, а это верная примета — к неприятностям.

— Вы коллекционер, губернатор? — хорошо бы, тогда я всегда буду знать, что дарить тестю.

— Нет, что вы! Баловство. Ваза приглянулась моей супруге, и я приобрёл.

Дженсен продолжает игнорировать меня и через пять минут, и через десять. Возможно, у неё действительно приключился какой-то конфуз, но давно пора решить проблему. Я-то ладно, но ведь она и родителей заставляет нервничать. Господин Рат всё чаще промакивает платком намечающуюся лысину.

— Дженсен вот-вот спустится, — обещает госпожа Рат.

В ответ на насквозь фальшивые заверения, я вежливо оскаливаюсь в улыбке.

Конечно, девушка так и не появляется. Больше того, начинается подозрительная суета, которую слуги тщетно силятся скрыть, но им не хватает способностей. Провинция-с. И дело не в выправке, а в том, что в столице слуги всего лишь чаще сталкиваются с разного рода неприятностями, поэтому и справляются лучше.

В доме разгорается сущий бардак, обед почти что сорван. Господин Рат рассыпается в извинениях и сбегает вслед за госпожой Рат. Я очень удачно оказываюсь представлен самому себе.

Я выжидаю момент и решительно взбегаю на второй этаж, лакеи и пискнуть не успевают, когда я проскакиваю мимо них.

Ориентируясь на шум, я вхожу в какую-то комнату и попадаю прямиком в спальню моей невесты.

Приличия меня больше не заботят, поэтому я не только не выхожу в коридор, а наоборот прохожу дальше.

Открывшаяся мне картина… на миг оглушает. Я ждал чего угодно, истерики, например, но не пустоты.

Моей невесты ни в будуаре, ни в спальне нет. В ванной, судя по всему, тоже. Зато на будуарном столике лежит моё кольцо, а в руках у четы Рат какая-то бумага, и они настолько увлечены содержанием записки, что меня не замечают.

Одного взгляда хватает, чтобы горничная, собиравшаяся что-то сказать, зажала себе рот обеими руками и попятилась.

Я выхватываю у госпожи Рат бумагу.

Мимолётно удивившись резкому какому-то рубленому, ни разу не женственному почерку, я вчитываюсь в текст.

“Мои драгоценные матушка и отец! Я молюсь святым Ветрам о вашем благополучии и глубоко сожалею, что причиняю вам боль, но я знаю, что вы меня любите и желаете мне счастья, и только поэтому я решилась уйти. Простите, но я отказываюсь выходить замуж, следуя вашей воли. Моё сердце давно принадлежит Рику, и только с ним я могу быть по-настоящему счастлива. Я обязательно буду писать и надеяться, что однажды вы сможете меня простить и принять”.