Это тёплое воспоминание вызвало ухмылку.
Все дороги ведут в детство.
«…пока вы гуляли по краю утёса, я испытал свои собственные переживания на экзистенциальном уровне. И подозреваю, то же самое случилось и с Ольгой. Она вас вычислила. Её чёрная воронка… Бульденеж предположил, что это лестница в монастыре – вероятно, первое, что она там запомнила. А привёл её туда кто-то из ваших сослуживцев. Он привёл её в «ад», который она вспомнила при взгляде на вас в тот вечер. Что именно выдало в вас полицейского, не имею представления и не берусь пытаться угадать…»
Он посмотрел на людей внизу, что-то защемило в груди.
Джеффри Томпсон поднялся, ветер тут же запустил в его волосы свои пальцы и потрепал.
Как тепло на юге…
Как безмятежен пляж во время отлива…
Как просты и притягательны люди!
Это могла быть и его жизнь тоже…
Он докурил, его охватили неясные мысли о вдове, что снова и снова опаздывала на поезд, от которой у него остался милый шрам на шее.
Как будто он и был ею.
Ему недавно стукнуло тридцать шесть. Мог он в тридцать шесть перестать опаздывать?
В горле защекотало. Томпсон прокашлялся.
Чтобы как-то отвлечься, он решил спуститься на пляж и пройтись босиком, а перед этим он прочитал последние слова в письме.
«…Берегите себя и хорошего вам дня!
Искренне ваш,
Адам Карлсен».