След крови - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Эриксон cтр.№ 37

Что-то вдруг начало покусывать его за другое отсутствующее ухо, и он понял, что это, похоже, худшая ночь в его жизни.

К нему подполз Хек Урс с ножом в руках. Густ вздрогнул.

– Идиот, я не собираюсь тебя резать! Это для защиты, когда снова вылезет тот лич, – боги, неужели он еще не набил брюхо? Смотри-ка, Миппл только что пришла в себя: похоже, пропустила все самое интересное. Терпеть этого не могу. Ладно, посмотри лучше, что я тебе принес! – И он показал товарищу глиняный кувшин, который держал в другой руке. – Ром!

Сделав еще один глоток, капитан Сатер отшвырнула пустую флягу. «И когда только все пошло не так?» – подумала она. Да, кража полудюжины статуй сех’келлинов, вероятно, была не слишком удачной идеей, учитывая, какие страшные истории рассказывали про этих клятых созданий. Скульптуры эти, аккуратно выстроенные в ряд, нашли погребенными в развалинах фундаментов Уклонного переулка за крепостью Побора – жуткие, сидящие на корточках фигуры из какого-то иноземного, белого как мел мрамора, за пару столетий покрывшегося пятнами от кухонных отбросов и королевских нечистот. От одного лишь вида их ничего не выражающих худых лиц кровь стыла в жилах. Еще больше пугали черные железные глаза и клыки, похоже неуязвимые для ржавчины, а также странные конечности с чрезмерным количеством узловатых суставов, дважды согнутые колени по бокам выдвинутых вперед голов, похожие на когти хищной птицы длинные пальцы и, что самое странное, охватывавшие их худые шеи железные ошейники, будто полдюжины этих созданий были чьими-то домашними питомцами.

Придворный маг – который назвал их сех’келлинами, что бы это ни означало, – сразу же заявил на них свои права. Сатер сама оказалась в числе несчастных глупцов, тащивших статуи в похожую на улей аптеку чародея на вершине единственного в городе холма. Неделю спустя она помогала тащить их обратно в крепость, в какую-то давно не используемую кладовую. Вход туда преграждала новая железная дверь, на которую маг наложил столько охранных знаков и печатей, что к тому времени, когда он закончил обряд, она напоминала расплющенное гнездо аиста.

Несчастный колдун вскоре сошел с ума, и, если это и было как-то связано со статуями, никто из властей не желал говорить на эту тему. Сатер была не единственной, кто оплатил очистительный ритуал в храме Солиэль за Чистым колодцем, – так поступил каждый солдат, прикасавшийся к статуям, за исключением капрала Стеба, который ковырял острием кинжала в носу и, подойдя к внезапно открывшейся двери, вогнал это самое острие прямо себе в мозг: просто удивительно, как он вообще сумел попасть так точно. Но потом все более или менее успокоилось, и казалось, что им удалось избежать проклятия, в чем бы то ни заключалось. Когда придворный маг утонул в лохани с мыльной водой, никто особо не удивился, – в конце концов, к тому времени он уже свихнулся.

А затем какой-то умник решил принести статуи в дар Багровой гвардии – говорили, будто ее солдаты владеют многими тайными знаниями. Но, как теперь полагала Сатер, речь могла идти не столько о даре, сколько о не слишком благородном желании избавиться от этих уродин.

А потом она их украла. Зачем? Какой безумный порыв побудил Сатер к этому, настойчиво, будто сжимающая горло костлявая рука? Да их следовало сразу отправить за борт. Выкинуть в море. Не это ли самое проклятие вызвало к жизни несчастного лича?

Нужно было избавиться от статуй. Немедленно, пока не стало слишком поздно…

Снизу послышались вопли, столь жуткие, что заледенела даже ее разогретая ромом кровь, и грохот, будто столкнулись друг с другом два тяжелых предмета. Весь корабль содрогнулся. Снова раздались крики, затем удары, глухие и яростные.

С отчаянно бьющимся сердцем Сатер огляделась вокруг и увидела троих матросов, сбившихся в кучу на носу судна.

– Брив! И ты, Брив! И ты тоже, Брив! Возьмите ключ от моей кладовой…

– Внизу?! – вскрикнул кто-то из них.

– На корме, там все спокойно. Увидите шесть завернутых в мешковину статуй – тащите их сюда, ясно? А потом – кидайте за борт! Быстро!

Внезапно рядом возникла высокая фигура с круглым лицом, обрюзгшим и ребяческим одновременно. На Сатер уставились блестящие, похожие на бусинки глаза. Шевельнулись толстые губы.

– Шесть статуй, говоришь?

Брив, помощник кока, посмотрел на Брива, помощника плотника, а затем снова взглянул на всхлипывающую Брив-плетельщицу с всклокоченной и странно покосившейся набок гривой рыжих волос. Лица обоих были полны ужаса, как наверняка и его собственное. Перед ними спускался по трапу один из двоих пассажиров (на самом деле пассажиров было трое, если считать слугу, но кто будет принимать в расчет какого-то лакея?) – тот, что внушал наибольший страх, здоровяк с круглой физиономией, толстыми губами и тонким голосом.

Сам он, похоже, вообще ничего не боялся: верный признак безумия.

Таинственный пассажир сопровождал их до кладовой, шурша длинной кольчугой под толстым шерстяным черным плащом. Его пухлые бледные руки были сложены на животе, будто у нищенствующего монаха.

«Мы все умрем. Может, кроме него. Так всегда бывает. Те, кто командует, обычно остаются в живых, когда погибают все остальные. Нет, этот тип точно выживет, как и кок, – потому что готовить никто не любит и потому что наш кок – поэт.

В самом деле – поэт. Никакой он не кок, клянусь Худом!

Если бы еще поэт из него был толковый… А то ведь петь не умеет, играть ни на чем тоже, даже рифмы складывать не умеет, ибо это ниже его достоинства.

Таково было последнее творение кока, утренняя хвалебная песнь тем помоям, что он наливал в миски.

«Напыщенная рожа и извергающийся из глотки набор словесных отбросов, в которых якобы есть некий смысл. Тоже, поэт выискался, – рассуждал про себя помощник кока. – В конце концов, мне доводилось читать поэзию, да и слышал я ее тоже немало. В виде слов, песен, стонов, хрипа, шепота, блеянья, харканья… какой моряк с этим не знаком?

Но что нам известно? Это ведь не мы вздымаем тонкие брови над холодными жадными глазами. Мы всего лишь слушатели, бредущие сквозь болото душевных травм некоего идиота, который взирает в зеркало любви и ненависти, предаваясь словоблудию, и это нам, когда он наконец-то кончит – кончит, ха! – предстоит стонать и выгибать бедра в лингвистическом экстазе.

Да уж, кок умеет наяривать на своем клятом черпаке… понимаете, о чем я?»