Дикая тишина - читать онлайн книгу. Автор: Рэйнор Винн cтр.№ 52

Наступил день, дождь немного поутих, и нас потянуло наверх, исследовать поле лавы. Одну из тех точек, где земля вскипела и выбросилась на поверхность, чтобы заново начать свой цикл. Черная каменная корка раскрошилась на миллионы зазубренных кристаллических осколков, а потом расплавленная магма вновь сплавила их воедино. Теперь, спустя всего несколько тысяч лет после того, как земля выплюнула свое ужасающее нутро, изорванный пейзаж меняется, постепенно успокаивается. Камни и пепел разрушаются под воздействием дождя и солнца. Земля творит себя заново – так медленно, что зафиксировать это невозможно. Пепел и аргиллит почти незаметно становятся основой питательного слоя. А в питательном слое, в этой черной, жирной, похожей на торф массе, прорастают из принесенных ветром спор и семян мох и жесткая короткая травка. Мох одевает камни мягкой ярко-зеленой порослью – стартовый набор для зарождения жизни. Мы аккуратно пробирались по тропинке, которая неустанно вилась то по кругу, то вверх, то вниз, пока не спустилась к плоскому руслу реки, где поток протискивался в узкое ущелье. С одной стороны эту глубокую расселину в земле ограничивал поток застывшей у самой воды лавы, а с другой – сумбурное нагромождение камней, перемешавшиеся друг с другом слои породы, застывшие таким поразительным сплавом разных веков. Черный, отполированный, гладкий обсидиан лежал поверх аргиллита и сланца и под беспорядочными пластами базальтовой и риолитовой магмы. И поверх всего этого – гладкая и мягкая мантия зольной пыли. Останки земли в переходном периоде. А над ней вздымались голые охряные, кремовые, синие и зеленые горы, расцвечивая горизонт, словно неограненные драгоценные камни на фоне серого неба.

Все туристы ушли. Кроме наших на стоянке оставалось лишь несколько палаток. Приезжали экскурсионные автобусы, посетители заходили в туалеты, гуляли вокруг в своих пластиковых накидках, фотографировались и уезжали. Мы стояли на огромной плоской ледниковой долине, где пасся табун лошадок. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая их каштановые шкурки и длинные светлые гривы в те же цвета, что и риолитовые холмы. Миллионы лет назад эти холмы сформировались под покровом ледников, но теперь они стоят на свету, обнаженные. В течение дня сияющие, пульсирующие цвета гор менялись вместе с солнцем, по утрам совсем слабеньким: становились ярче, когда оно усиливалось, находя просветы в облаках, и глубже и темнее, когда наступал вечер. Клубы сернистых облаков возникали из естественных отверстий и поднимались в воздух – пар от кипящей земли. Казалось, что это дышит сама планета. Мы дышали с ней вместе, вдыхая серу и пыль: четверо людей, одиноких в этом инопланетном пейзаже. Месте, где рождается земля и начинается жизнь.

///////

Похоже, не вся вермишель одинакова. Некоторые сорта вовсе не похожи на желтую кашицу, они почти что съедобны. Я насыпала в миску с вермишелью с соусом терияки немного орешков, и получившееся блюдо запахло почти аппетитно. Мот с виноватым видом сидел за столом, дожидаясь своей очереди воспользоваться сковородкой, перед ним стояла еще не открытая банка тушеной фасоли. Я взглянула на него, не зная, смеяться или сердиться. Ему снова не удалось правильно перевести исландские кроны в фунты стерлингов, так что в крошечном магазинчике у автобусной остановки он нечаянно отдал за эту банку пять фунтов. Рядом с нами двое молодых немцев развесили содержимое своих рюкзаков по потолку палатки, а оставшиеся вещи разложили по столу.

– Сохнете?

– Мы пошли было в Храфнтиннускер, но погода стояла такая ужасная, что мы развернулись и пришли обратно.

– Вы за день дошли туда и обратно? Почему же вы просто не остались там? – Следующая организованная стоянка была как раз в Храфтиннускере, в тринадцати километрах пути по горам, в основном вверх. У меня не укладывалось в голове, что кто-то мог дойти туда, а потом просто вернуться.

– Дорога дальше выглядит очень тяжелой, а погода отвратительная. Мы собираемся вернуться в Рейкьявик и арендовать джип на неделю. Больше никаких пеших переходов.

– С ума сойти, сколько же вы прошли за день. Ну, хорошо вам отдохнуть на джипе.

– Спасибо, мы сами очень рады, что больше не нужно ходить пешком.

Мот покатал жестянку в руках. Если маршрут слишком труден для молодых, спортивных, как следует экипированных туристов, то каковы наши шансы?

– А вам вообще не стоит туда идти, там для таких, как вы, небезопасно.

Мот аккуратно поставил консервную банку на стол.

– Таких, как мы? – Он чуть оттолкнул ее от себя.

– Да, для пожилых. Это небезопасно.

Я передала Моту сковородку, чтобы он мог погреть свою фасоль. Было ясно, что завтра мы выходим в путь, какая бы ни была погода.

///////

В реке собралась пестрая многоязычная стайка молодежи. Дождь прекратился, и у воды паслись две любопытные овечки, иногда останавливаясь, чтобы пожевать и понаблюдать за странным поведением людей. Шли часы, наша кожа сморщилась, постепенно все остальные купальщики ушли. Мы с Мотом сидели спина к спине, прижавшись друг к другу, едва выдерживая температуру воды. Дейв и Джули отправились к себе в палатку, и мы остались в реке одни – только мы и овцы, да еще облака, менявшие цвет, будто подсвеченные вулканами. В воде было теплее, чем в палатке, и мы то и дело начинали клевать носом. Даже в пуховых всесезонных спальниках по ночам уже было слишком холодно, чтобы нормально спать. Я понятия не имела, как мы будем согреваться в горах – и доберемся ли туда вообще. Впрочем, обсуждать это было бесполезно: либо мы как-то справимся, либо нет. Всего несколько лет назад возможность того, что мы окажемся в горячем источнике в Исландии, показалась бы нам такой же невероятной, как и поход по юго-западной береговой тропе или жизнь в яблоневом саду. Но за время нашего долгого похода мы многому научились! Этот опыт мы бережно, как сокровище, принесли в ту жизнь, которая началась для нас после похода. Поэтому теперь нам казалось совершенно бессмысленным волноваться о том, сможем ли мы забраться на вулкан Эйяфьядлайёкюдль или пройти по горному перевалу Фиммвёрдюхаулс. Мы знали, что время ответит на большинство наших вопросов, и не озадачивались ими, а просто сидели в реке. Сморщенные, но согревшиеся, мы вдыхали сернистые пары, пока не уснули глубоким сном.

Ветерок трепал полог палатки в зеленом свете раннего утра, но, лежа в своем пуховом спальнике, завернутая в три слоя одежды и в шерстяной шапке на голове, я не слышала дождя. Я сняла шапку. Определенно дождя не было. Перебравшись через нагромождение ботинок и газовую горелку, я выползла из палатки на каменистую землю стоянки. У новой палатки вход был устроен иначе, чем у старой. По молнии с каждой стороны от фиксированной центральной панели, так что вылезать нужно было через один из маленьких треугольничков по бокам. По утрам это сильно меня задерживало. Трудно бежать к туалетам спросонья, когда ноги едва двигаются и не желают сгибаться как положено. Но я все же добралась до места, торопливо открыла дверь и помчалась напрямую к первой же открытой кабинке. Наконец выдохнув, я вышла из нее обратно в помещение, где по одной стенке располагались уборные, по другой – душевые кабинки, а по центру – ряд раковин и зеркал. С веревок тут и там свисали капающие купальники и полотенца, и почти у каждого зеркала прихорашивалась девушка лет двадцати с небольшим, с идеальной кожей и гладкими волосами. Я взглянула на собственное отражение – я уже смотрелась так, будто не меньше месяца провела на Северном полюсе. Волосы неаккуратным лохматым пучком заколоты на затылке, а кожа на щеках собралась незнакомыми морщинками. Я здесь всего два дня, мы еще даже не вышли в поход; в этой поездке я явно покажу себя не с лучшей эстетической стороны. Повернувшись спиной к зеркалу, я чистила зубы, а девушки поправляли одежду и расчесывали свои безупречные волосы. Потом я как можно скорее сбежала оттуда, пока у меня не успел развиться комплекс неполноценности.