Дикая тишина - читать онлайн книгу. Автор: Рэйнор Винн cтр.№ 33

Тысяча ласточек поднялась в теплый воздух, в осеннее солнце, отразившееся в распростертых крылышках цвета полуночного неба. Когда воздух остыл и насекомых в нем стало меньше, птицы просто повернулись к югу и расстались с сушей. Исчезли в белом свете расстояния. За пределами надежды или веры. Слово «инстинкт» придумали люди, а не птицы: те всего лишь расправляют крылья и безоговорочно доверяют себя воздуху.

///////

С того дня прошли месяцы, и все это время я дожидалась, когда мне доставят посылку. Наконец я услышала скрип железной калитки, и через несколько секунд в дверь вошел Мот.

– Привет, ты вернулся. Как прошел день?

– Не самый лучший день. Такое странное ощущение в голове и шее, будто меня придавливает к земле чем-то тяжелым.

Мот с трудом продирался сквозь последние месяцы своей учебы. На его рабочем столе, пристроившемся на крошечной лестничной площадке, постепенно рос огромный, красивый дипломный проект. Вокруг Мота высилось все больше папок с материалами, и под их весом он постепенно съеживался. Времени оставалось мало, и он все меньше гулял на воздухе. Время поджимало во всех смыслах.

– Ого, а это что такое? Неужели это она?

– Больше нечему быть. Я просто сидела и смотрела на нее, не хотела открывать коробку без тебя.

– Так неси же ножницы! Как тебе только удалось меня дождаться? Я бы сразу открыл.

– Открой ты. Я, кажется, не могу.

– Не смеши меня. Принеси ножницы, и мы сделаем это вместе.

Когда коробка открылась, птицы взлетели в яркое небо, сапсан спикировал на мыс, дельфины запрыгали в диких морях, а две одинокие фигурки с надеждой замерли на вершине скалы, и ветер трепал их волосы.

Я медленно раскрыла первый экземпляр книги под новым названием «Соленая тропа», по форзацам скользнули ласточки, а по моим щекам покатилась соленая вода.

– Смотри. – Мот держал книгу раскрытой на титульном листе. – Смотри, у тебя получилось.

Я занесла руку над картинкой с изображением пингвина. Руку маленькой девочки, у которой была мечта. Прежде чем эта мечта исполнится, ей предстояло прожить целую жизнь.

– У нас получилось.

– Нет, получилось у тебя, это ведь твои слова.

– Но тропа-то наша.

///////

«Соленая тропа» разъехалась по книжным магазинам всей страны, а Мот закончил свой проект и в последний раз вышел из здания университета. Через несколько недель ему начали приходить сообщения от сокурсников, которые получили свои дипломы. Они вовсю праздновали, а Моту заветное письмо все не приходило.

– Может, потерялось по пути. Может быть, тебе позвонить своему руководителю?

– Нет, просто я провалился.

– Если бы ты провалился, тебе бы все равно пришло письмо.

– Если я провалился, то учить никого не смогу. Да и в любом случае, не уверен, что смогу еще работать за компьютером. Все дело в глазах – невозможно ничего путного сделать десятиминутными урывками. Я знаю, что планировал доучиться и преподавать, но, кажется, болезнь зашла слишком далеко.

Мы сидели в тени старых дубов, увешанных лишайниками, которые процветали в чистом соленом воздухе над дельтой реки. Каждую неделю мы ходили гулять по этому маршруту, от Полруана по извилистой тропинке среди деревьев, через деревянный пешеходный мостик над рекой, где во время прилива плавали крупные рыбы, и к автомобильному парому в Бодиннике. Мы гуляли этой дорогой в дождь и ветер, по щиколотку в грязи, мимо россыпей подснежников, через лес, поросший ковром диких гиацинтов, мимо сотен отдыхающих в высокий сезон, и вот, наконец, сегодня, в тихий день, когда жаркое солнце светило сквозь тенистые ветви. Сухие листья, покрывавшие землю в лесу, с хрустом рассыпались у меня в руке – прошлогодние мертвые листья в тени новой молодой поросли. Прислонившись к стволу, я чувствовала только облегчение. Учеба высосала из Мота все соки, но он, несмотря на трудности, довел начатое до конца. Может быть, теперь, когда она закончилась, он сможет больше времени проводить вот так, просто двигаясь среди деревьев, просто существуя. Я цеплялась за малейшую надежду, но его мысли все больше путались, а тело все чаще спотыкалось. Медленно-медленно он разрушался, как в сильный дождь разрушается берег реки, из которого постепенно вымывает почву, пока не останутся только корни, отчаянно цепляющиеся за скользкую каменную поверхность. Его дерево было готово упасть.

– Я считаю, тебе больше нельзя жить в таком сильном стрессе. Придется нам придумать другой план. Кто знает, может, несколько книжек все же продастся – достаточно, чтобы нам дотянуть до конца года и выиграть время, пока мы решим, что делать дальше.

У Мота снова зазвонил телефон. Опять счастливые одногруппники?

– Это мой руководитель. – Он, застыв и побледнев, включил громкую связь. Годы труда в ожидании результата.

– Мот, добрый день, хотел узнать, как у вас дела. Вы не пришли за своими результатами, так что я решил проверить, все ли у вас в порядке. Хотите, я отправлю их вам по почте?

– Я ничего не знал. Думал, они сразу отправляются по почте, и решил, что письмо не пришло, потому что я провалился.

– Что вы, проект был слишком хорош, чтобы провалиться, конечно, вы успешно сдали дипломную работу.

Закончив разговор, он дрожащими руками убрал телефон в карман.

– Сдал. Поверить не могу, я сдал.

– Я в тебе не сомневалась. Надо это отметить. – Мы вышли из-под деревьев на яркое солнце, краска понемногу вернулась ему в лицо. – Поверить не могу: Мотман, бакалавр наук. Я так тобой горжусь, ужасно! Нам обязательно нужно это отпраздновать!

– Точно, чтобы быть как настоящие студенты. Так что же, выпьем чаю в Фоуи?

– С теми вкусненькими португальскими пирожными.

– Непременно, моя мятежная студентка.

///////

Кажется, что нет сна глубже, чем нейродегенеративный сон, во всяком случае, так было в странной Мотовой версии кортикобазальной дегенерации. Он доучился и получил вожделенную степень – измученный, окостеневший, с непрерывными болями в руке, ноге и голове. Но теперь, когда стресс от сдачи диплома был позади, он постоянно хотел только одного: спать. Даже проспав двенадцать часов подряд, он чувствовал себя усталым. Так с чего же я решила, что занятия медитацией ему помогут? Если посадить уставшего человека на стул, велеть ему закрыть глаза и расслабиться, что с ним случится? Разумеется, Мот уснул, но вот храпеть – это было уже слишком; храп выдавал его с потрохами. Я громко кашлянула, и храп прекратился. Сама я тоже не могла медитировать, храп прокрался в мое пространство, и я вернулась в реальность. Я попыталась медитировать на мысль о том, как бы еще затормозить стремительное ухудшение Мотова здоровья, но в голову ничего не приходило. Наука указывала на потребность в активных физических упражнениях и пребывании на природе. Ни то ни другое было невозможно, ведь он по полдня проводил в постели, и к тому же мы жили среди асфальта. Нам снова нужно было отправиться в долгий-долгий поход, но Моту не хватало сил нести рюкзак. Или нам стоило поселиться там, где он был бы ближе к земле и зелени, чувствовал с ними связь. Но и это было невозможно: после потери дома ни один банк не дал бы нам кредита, а жили мы на остатки стипендии и аванс за книгу. Явно не квартиросъемщики мечты. Мы были счастливы, когда после месяцев жизни на улице у нас появилась крыша над головой, и бесконечно благодарны своей квартирной хозяйке за то, что она согласилась сдать нам жилье. Но теперь мы застряли в безвыходном положении, а Мот ускользал от меня все дальше. Каждый день я угрозами заставляла его выходить на прогулку, ненавидя себя за то, что мне приходится говорить, за то, что, подталкивая его вперед, я невольно вбиваю между нами клин. Я сама себе была отвратительна, но, несмотря на все наши страдания, двух миль не хватало. От такой прогулки у Мота прояснялось в голове и немного разминались окаменевшие суставы, но ему была нужна куда большая нагрузка. Медитация тоже явно не помогала, от сидения на стуле у него только больше затекала шея. Что же делать? Мне хотелось плакать – и вовсе не от блаженства постижения дзен.