Скидываю вызов, втыкаясь лбом в холодное стекло.
- Добрый вечер.
Молчу.
Теперь я тебя буду бойкотировать.
Моет руки, садится за стол.
- А где мой ужин?
Встаю с подоконника.
- Не будет никакого ужина! Ты тут будешь есть, а он там голодный сидит? Нет!
- Охеревший он там сидит!
- В чем он виноват?! Он меня ничем не обидел! Я его люблю!!
- Любишь?! Да ты две недели его знаешь! Любит она! Уйди с глаз!
С грохотом швыряю свою кружку в раковину. Она бьётся на осколки.
И иду к себе.
- Не смей так вести себя в моем доме!! - рявкает вслед.
- А я думала он наш! - кричу ему с лестницы обиженно.
- Ты хроническая лгунья! - орет мне снизу.
- Потому что ты маниакальный контролёр! А мне восемнадцать! Я совершеннолетняя! Я не твоя собственность!
- Я о тебе забочусь, глупой дурочке!
- Ты меня задушил своей заботой! И я не дурочка! - хлопаю дверью.
Получается не слишком громко.
И открывая ее, со всей силы хлопаю опять, ставя точку в разговоре.
На кровати у меня Ромины вещи, которые он не успел забрать со стола перед тем, как его увели. Портмоне и ключи.
Первый раз в жизни меня так накрывает протестом к отцу. Потому что раньше от его контроля страдала только я. А сейчас пострадал любимый человек. Который ни в чем не виноват!
Пульс колотится в виски.
Ну что я могу сделать?!
Мольбы не помогают, скандал не помогает!
На глаза наворачиваются слезы от беспомощности.
Достав небольшую спортивную сумку, с которой хожу на тренировки начинаю складывать вещи.
В расшатанном состоянии и ничего не соображая, засовываю туда первым делом шар для гаданий.
Потом вытаскиваю.
- Я все делаю правильно?
Трясу его.
"Без всяких сомнений!".
Убираю обратно.
Утрамбовав поплотнее вещи первой необходимости, забираю документы.
Перекинув сумку через плечо спускаюсь с лестницы.
Отец стоит, скрестив руки на груди.
- И куда это ты собралась?
- Прочь из "твоего" дома.
- А что есть ещё какой-то "кот", которого ты желаешь сегодня "покормить"? - ядовито.
Обуваюсь, надеваю куртку.
- Я не вернусь, пока ты его не отпустишь.
- Че-го?
Ещё разочек с чувством хлопаю дверью. На этот раз - входной.
Отец вылетает следом за мной на улицу.
- Лиза! Вернулась немедленно!!
Но я, не оборачиваясь, ускоряю шаг.
- Тебя первый же патруль домой привезет! - с угрозой.
Ах так!
Разворачиваюсь.
- Значит, я уеду жить в другой город!
И снова ускоряю шаг.
На перекрестке нашей улицы и проспектом сажусь в такси и называю адрес Шмелева.
Скидываю папин вызов.
Захожу в Ромину пустую квартиру.
В груди ледяной ком. И ни одной мысли. Пытаясь растопить этот ком, закрываю все приоткрытые на проветривание окна, включаю камин и сижу греюсь.
Но не срабатывает...
Ещё несколько раз скидываю звонки отца.
И, как зомби, я иду обшаривать все кухонные шкафчики и холодильник. Из всего обнаруженного - морковь, грецкие орехи, корица - пеку пирог. Такая вот у меня медитация.
И папе сегодня точно не достанется ни кусочка!
Но и пирог тоже не помогает рассосаться ледяной глыбе в груди. Не могу его есть...
Раздевшись, закутываюсь в одеяло и ложусь на расстеленный опасный диван Шмелева. А его подушка так пахнет, словно я воткнулась носом в его волосы и дышу...
Обнимаю его крепче... Или её... Но кажется, что его. Засыпаю.
Не могу проснуться... Мне так тепло и хорошо в этом запахе. И расслабленное тело не слушается. Но чувствую, что проснуться надо. Словно что-то происходит. Вместо этого погружаюсь все глубже и глубже в сон.
Мне снится горячий поцелуй в шею...
И его влажное горячее тело...
Уютные объятия...
Дыхание в ушко...
Пальцы скользящие по соскам. Они твердеют и становятся такими чувствительными под этими прикосновениями, что мурлыкая, я прогибаюсь, выпрашивая ещё.
Сладкие ожоги от медленных ласковых губ...
Снится, как съезжают в сторону трусики и умелые пальцы скользят по губкам.
Тону и растворяюсь в тяжести горячего его тела...
И.... С воплем распахиваю глаза от слишком-слишком-слишком явственного ощущения врезавшегося в меня члена!
Задыхаясь, втягиваю воздух, протыкая коготками широкие мускулистые плечи.
Со стоном кусает меня за шею, толкаясь в меня снова и вырывая из моего горла шокированный стон.
- Тише... - дрожащим шепотом умоляю я.
- Ммм... Детка... - шепчет мне в ушко хрипло, рассыпая по моему телу ощущение острых горячих мурашек.
Его громкое дыхание дрожит и смешивается с моими ошарашенными неконтролируемыми стонами.
- Не могу так медленно... - трясет его тело от нетерпения.
Со стоном ускоряется.
Болезненное растяжение от каждого толчка превращается в дразнящую вспышку удовольствия при каждом его движении и эти противоречивые ощущения дезориентируют мое тело.
Вцепляется с рычанием мне в мочку зубами, сдавливает...
- Ай! - с шипением вскрикиваю я, отвлекаясь на мгновение от слишком саднящих растяжений.
И в это же мгновение сокращаюсь от судороги удовольствия. Она поднимается волной и поглощает меня с головой.
- Рома… - не контролируя себя, бормочу я.
- Да, малыш…
Меня качает и изгибает, как на прибое.
Плечи под моими ладонями вздрагивают.
Чувствую, как он становится ещё больше и твёрже... Несколько нетерпеливых агрессивных рывков... и... до боли вдавливается со стоном в меня!
Распахиваю глаза, жадно ловя взглядом его подрагивающие губы и ресницы, остекленевший взгляд. Это так пронзает... Вау! Оглушает чувственностью! Мои бедра дергаются ему навстречу ещё в одной судороге. Слепну на мгновение… все расплывается…
И он полностью расслабляется на мне. Такой тяжелый... Сжимаю его крепче! Мне нравится это ощущение.