Лучше быть святым - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 50

— Да ладно вам, — махнул Рогов, — я знаю Никитинского давно. Хороший офицер, верный товарищ. Может что-то сделал не так. В нашей работе чего только не бывает. А вы сразу хотите его к стенке. Так нельзя.

В кабинет ввели Никитинского.

— Можно идти? — спросил дежурный офицер.

— Идите, — разрешил генерал. Никитинский откровенно торжествовал:

— Я вам говорил, товарищ генерал. Напрасно вы все это затеваете.

Вадим Георгиевич не сдержался. Впервые в жизни.

— Вы подлец, Никитинский. Вы позор нашего народа. Такие как вы не могут быть российскими офицерами.

— Громкие слова, — махнул Никитинский, — это все я слышал много раз.

Его красивое молодое лицо светилось торжеством. Рогов поднялся вслед за ним.

— Все, майор, — строго сказал он, — спор окончен. Мы вас забираем. Вот расписка, — отдал он генералу бумагу.

Почему-то поднялся и Подшивалов.

— Простите меня, — немного смущенно попросил он Никитинского, — я видел, как вы держались здесь, будучи арестованным. Я вами просто восхищен. Позвольте пожать вашу руку.

Ошеломленный Никитинский молча протянул руку Подшивалов ее пожал, сказав на прощание:

— Я думаю, вы не такой человек, каким вас все считают.

— Подлизываетесь, — решил Никитинский, гадливо улыбаясь. Он, не сказав более ни слова, повернулся и вышел, не попрощавшись. За ним вышел и Рогов.

Вадим Георгиевич удивленно посмотрел на Подшивалова.

— Что с вами, происходит, товарищ полковник?

— Зло должно быть наказано, — вздохнул Подшивалов, — нельзя ждать только Божьего суда.

В глазах генерала мелькнуло понимание подозрение.

— Вы сейчас его…

— Я просто с ним попрощался.

— Но это убийство. В моем кабинете, Игорь Арсеньевич.

— Это возмездие, — возразил Подшивалов, — не волнуйтесь. Он проживет еще несколько дней, если, конечно, проживёт. Боюсь, что в его собственном ведомстве тоже не любят провалов. У него и так было мало шансов.

Пашкова увезли в Лефортово. Сулакаури и Суслова отправились отдыхать. Подшивалов впервые после начала всей операции направился к себе домой. Ковальчук наконец пришел в себя, попросил супа.

Меджидов сидел у генерала.

— Я здесь последний день, — сказал Вадим Георгиевич, глядя в глаза своему собеседнику, — больше не могу здесь находиться. Вы сделали большое нужное дело. Пока все следили за вами, люди Примакова привезли документы в Москву. Они действительно представляют большую ценность. Евгений Максимович звонил, благодарил. Кстати, он тоже просил вас зайти к нему, догадываюсь, будет уговаривать остаться.

— Этот вопрос уже закрыт.

— Может вы и правы. Думаете вернуться в Баку?

— Конечно. У меня там семья, любимая работа.

— Значит, группа «О» прекращает свое существование?

— После того, что случилось. Я так перепугался в Брюсселе за Лену Суслову, а она доказала, что настоящий профессионал. Одна, без оружия, уложила двоих вооруженных бандитов. И этим ударом выиграла наш спор с Пашковым.

— Мужественная женщина. По-моему, она в вас влюблена, — заметил Вадим Георгиевич, — вчера она так смотрела на вас.

— Я уже слишком стар для таких забав, — махнул рукой Меджидов. — А она еще молодая, красивая женщина. У нее вся жизнь впереди.

— Что это вы так заговорили? А я ведь старше вас и ничего — держусь.

— Это только кажется, что мы держимся. Мы реликты ушедшей эпохи, товарищ генерал. Мы обломки рухнувшей империи. Теперь время других людей. Никифорова из проститутки превратилась в даму света, бывший стукач Меликянц стал главой акционерного общества, бывший шулер и карточный вор Моторин — владельцем ресторана, а убийца Никитинский вышел на свободу.

— Говорят, он может почувствовать себя плохо, — возразил Вадим Георгиевич. — После рукопожатия с Игорем Арсеньевичем.

— Это единственно положительный момент в пашей операции, — усмехнулся Меджидов, — давайте прощаться, генерал.

Вадим Георгиевич встал, протянул небольшую бумажку:

— Это мой адрес. Приезжайте ко мне будущим летом вместе с семьей.

— Спасибо. Обязательно приеду, — он взял бумагу. Они обменялись крепкими рукопожатиями, затем вдруг обнялись.

— Я еще не успел поблагодарить вас за Кульмана, — вдруг вспомнил Вадим Георгиевич.

— Это было в другую эпоху, — возразил Меджидов, — до нашей эры.

Он вышел из здания, сдав свой пропуск. Через дорогу был книжный магазин и он вспомнил, что за столько дней в Москве так ни разу и не вошел в него. За последние три года Баку не получил ни одной книги из России. Меджидов вдруг вспомнил, как однажды торжествующий министр печати, националист по убеждениям, стукач по призванию и дурак от рождения, радостно заметил, что в Баку стало меньше русских книг. Меджидов тогда не стал спорить, грустно посмотрев на этого чиновника.

Переход был довольно далеко и пришлось обходить построенные специально для нерадивых пешеходов металлические ограждения. Он улыбнулся, вспомнив лицо Пашкова, когда тот узнал о победе Сусловой. И заторопился в магазин. Из-за поворота показался грузовик. Меджидов спешил в книжный, предвкушая радость встречи с неизвестными книгами. Грузовик набрал скорость. Он был уже почти рядом, когда генерал обернулся. Последняя мысль была о семье. Потом была темнота.